Народ начинает подниматься к Экклезиасту. Завеса тумана редеет, уносясь вверх. Не Дворец, но белый горный конус обнажается в глубине. Слоистые облака перерезают его местами. Вершина уже приняла на себя первые лучи солнца. По всей земле проносится то ли вздох потрясающего изумления, то ли содрогание благоговения и восторга:
— Господи! — Вот оно. — ФирнамиГребень блестит сквозь тучи…— Кажется — духами горнымиВыкованы эти кручи!..
В отдалении, на горизонте, выступают другие вершины. Верх конуса сияет все ярче, лучи поднимаются снопами. Каждый луч загибается радужной аркой, перекидываясь к одной из вершин у горизонта.
Тот, кто был Главой ареопага
Наконец-то веками, векамиЖданное объединенье!Вот когда каждому камнюОтдам любое биенье,Любую из капель крови,Любое мгновенье жизни…Вот когда петь мы вправеГимн мировой отчизне!
Глубокий рокот охватывает народные множества, как если бы всеобщий порыв умягчался слезами счастья и неповторимой радости.
— Праздник! — Зажгите факелы!— Мир! — Обнимайтесь, пойте!— Не возвратятся войны…— Не возвратятся казни…— С нами ликуют ангелы!— Вали границы! — Праздник!
Председатель Лиги
Есть в Розе Мiра круг внутри —Круг высочайших достижений:Там — не магнаты, не цари,Лишь праведник, наставник, гений.Таким — бразды верховных прав!Им не нужна ничья стихира;Не исказится власть приняв,Собор старейшин Розы Мiра!
Свет спускается по склонам конуса и воспламеняет облака. Конус кажется окруженным розовыми крыльями.
Экклезиаст
Мир наш отягчен урожаем.Мы, как причастники этой зари,Богосотворчеством преображаемКамни народоустройств изнутри.Но да не будут они нашей целью:Это — колосс и в добре и во зле;Не просветляясь, он сверхцитадельюСтал бы для новых тиранств на земле.
Голос умирающего Укурмии
Вот чем святится мой долгий, бессменный,Противоречивый мой, горестный труд!Вот что спасет государство вселеннойОт превращения в темный сосуд!..Смерть! Принимаю! В ней — карма и кара.Но уицраор впервые готовСлить себя с хорами Шаданакара,С вечным богослуженьем миров.
Видно, как, маршируя по всем городам, военные отряды вступают внутрь зданий, проходят насквозь и, появившись с другой стороны, уже в гражданском платье, расходятся веером, поодиночке и группами.
Поддерживаемый Председателем Лиги и тем, кто был Главою ареопага, Экклезиаст вносит Голубую Розу внутрь великого конуса. Конус заливается сиянием весь; искрясь, он не дает различить — внутренний ли свет пронизывает его насквозь, озаряет ли его солнце, или оба света, внешний и внутренний, слились в нераздельное целое.
Голос демиурга Яросвета
В сан Экклезиаста в старину мной венчанный,Стань теперь наставником, хвалой стран встреченный!К тройственной короне ты ведом был исстари;Вот — венец, венчающий венцы: сан Пастыря.
К Экклезиасту обращается Индус — теперь — Глава одной из пяти иерархий Розы Мiра — золотой
Как символ и знак ТриединстваДано тебе это убранство.
Священнослужительница, Глава голубой иерархии Розы Мiра
Пусть Женственность и МатеринствоБлюдут твою власть от тиранства.
Председатель Лиги, теперь — Глава белой иерархии Розы Мiра
Отныне, пройдя христианство,Ты — пастырь народосвященства!
На того, кто был когда-то Неизвестным Юношей, возлагается триединый венец Верховного Наставника.
На высоком берегу над морем деятели Розы Мiра закладывают основание Верграда — огромного религиозно-культурного ансамбля.
Глава золотой иерархии
Стал новый дух времен за пульт.Он развернет у ног ЭкклезииШирокий полнозвучный культ —Шелка искусств, ковры поэзии.Здесь, на скалистой полосе,Над морем главный храм построится:Мы храмом Солнца Мира всеЕго зовем во имя Троицы.Он первым вестником весныБлеснет в глаза людей — не более —Но в нем уже заключеныВзлет, белоснежность, мощь, раздолие.