— Нет, не похоже. Да и плыли с верховьев, не из Мурома. Подождем, посмотрим.
— Бог на помощь! — приветливо молвил, подойдя, один из незнакомцев.
Парни молча продолжали штопать деревянной иглой сеть.
Нелюбезный прием не смутил приезжих.
— Нам бы попа Сороку повидать.
— Пошто он вам?
— Кабы не было нужды, не пристали бы к вашему берегу. Дело есть.
— А что за народ? Незнаемы вы нам, а с такими разговор вести не об чем.
— Ты, парень, слушай, что тебе говорят. Дома отец ваш, иль как он вам доводится, — ведите к нему, нет — назад тронемся.
— Ну, ин быть по-вашему.
По узкой тропинке, уложенной известковым плитняком, поднялись наверх. Войдя в избу, незнакомцы покрестились в угол и присели на широкую сосновую скамью.
— Батюшка, слышь, тебя тут какие-то требуют. Сказывают, дело есть.
Кровать за дощатой заборкой заскрипела. Слышно было, как разбуженный сыном поп повернулся, звучно зевнул, затем сел, и кровать снова застонала под ним.
— Что за люди? — спросил густой бас.
— А кто их знает. Одеты срядно, тебя спрашивают.
— Зачем пожаловали? — спросил Сорока, выходя в горенку. Был он нечесан, и длинные космы грязными прядями спускались на плечи. Маленькие глазки хитро мерцали из-под нависших бровей.
— Разговор до тебя есть, — ответил старший из приезжих. — Ну-ка, Иван, достань…
Иван, нагнувшись, развязал принесенную из лодки кожаную кису, достал штоф, кусок осетровой спинки.
Перешли к столу.
— Кто такие будете? — уже мягче спросил Сорока.
— А есть мы — не знаем, как тебя звать-величать, — Андрей да Иван Баташевы.
— Из-под Касимова?
— А что, слышал?
— Слух, как вода, бежит.
— Ну, выпьем за знакомство.
Выпили по первой, по второй, потом по третьей, а разговора настоящего все не было, вертелся он вокруг того, какой зверь в лесах водится да как лучше на медведя ходить. Старшему, Андрею, прискучило это.
— Давай говорить напрямки. Места здешние довольно знаешь?
— Благословил господь.
— Железа нигде не встречал?
— Нашел намеднись конец пики ломаной.
— Ты не крутись. Раз слышал об нас, — знаешь, о каком железе речь ведем.
— Ну, коли напрямки, — скажу. Ведомы мне такие места. Кои колпинские показывали, кои сам усмотрел. Под старость, думаю, пригодится.
Братья подвинулись ближе к попу. Разговор пошел вполголоса. Более хитрый Иван посулил Сороке долю в рудниках, сказав, что выведет его сыновей в люди, и тот согласился им помочь. Андрей, услыхав братнин посул, хотел было возразить, но тот незаметно толкнул его локтем, и он промолчал.
Сорока неожиданным свиданием остался доволен. Надоело ему разбойничать, да и чувствовал он, что заниматься этим делом стало опасно, того и гляди донесут купчишки в Петербург. Не зря ездил он с найденным однажды в лесу серо-бурым камнем в Колпинку, небольшую деревушку под Муромом, где жили немногие оставшиеся от петровских времен рудознатцы. Хотел тогда сам объявить о находке, да передумал, ждал подходящего случая. Приезд Баташевых был кстати.
— Вот и добро, — сказал Сорока. — Зовите своих в избу. Выпьем во славу божию еще по единой, да и спать. Обутреет, поведу вас на рудные места.
В поход вышли на рассвете. Шли молча. Густой таежный лес тянулся на много верст, казалось, конца-краю нет деревьям. Узкая тропинка вилась по зарослям. Высокие корабельные сосны сменялись могучими лапчатыми елями, березы и осинник стояли вокруг болотин, поросших обманчивой ряской.
Много дичи разной в лесах муромских. Весной на пустошах тетерева чуфыркают, распуская крылья в любовной истоме, по верхушкам сосен белка прыгает, лиса в норах прячется. А если забраться поглубже в чащу, не только медведя, но и сохатого можно встретить.
Отошли верст шесть.
— Вот здесь, — гудел, размашисто шагая, Сорока, — верст на десять, а может, и боле, все руда залегает. Потому знаю, что часто поверх она выходит.
Братья молча переглянулись. Близкое залегание руды было знакомо по рязанским землям, где, неподалеку от Касимова, стоял у них на реке Унже завод.
Жадный до заводского дела Андрей сошел с тропинки в сторону. Через несколько минут вскричал брата:
— Иван, иди скорей!
Стоя на коленях, он разглядывал лежавший на ладони небольшой, видать только что расколотый им пополам, камень. Серо-бурый с краев камень краснел к середине. Кристаллы его располагались так, что своим строением напоминали какой-то цветок.
— Неужто роза? — спросил, нагибаясь к брату, Иван.
— Она самая. Таких руд, говорят, и на Урале не так много. Ну, Ваня, повезло нам: богатейший клад сам в руки дается.