Выбрать главу

— Гуляйте, — сказал приветливо Иван Родионович. Отходя прочь, подумал: «А что, если нам свой театр завести? Надо будет людей сведущих в Москве поискать».

Гулянье подходило к концу. Более трезвые, помня, что назавтра снова придется вставать на работу, поднимались с травы, отряхивали одежду и отправлялись домой. Иных под руки вели жены. Только в стороне кучка парней продолжала веселиться. Один пьяно приплясывал под балалайку.

Василий и Наташа, молча взявшись за руки, пошли в лес. На пригорке остановились. Когда-то страшной силы бурелом прошел по этим местам, повалил и вывернул с корнем столетние деревья. Казалось, кто-то сильный проложил для себя дорогу — прямую, бесконечную, то освещенную яркими солнечными лучами, то мрачно затененную сгрудившимся лесом. Такой бывает жизнь с ее радостями и невзгодами, счастьем и горем.

XII

Анна Котровская умирала трудно. При виде мучений матери Наташа иногда думала, что уж лучше бы смерть прекратила ее страдания, но тут же гнала от себя эту мысль: было жалко мать, такую еще молодую. Тяжелая, полная лишений жизнь и болезнь сделали Анну последнее время нравной, и Наташе приходилось выслушивать от нее много неприятного. Но, несмотря ни на что, это была мать, родившая и вскормившая ее, ближе которой нет никого на свете, и девушка молча выслушивала попреки матери, старалась не раздражать ее, угадывать все ее желания и по мере возможности выполняла их.

По совету соседок Наташа несколько раз приглашала знахарку. Та что-то шептала над ковшом с водой, жгла на шестке перья из воронова крыла, однако легче больной не стало. Временами Анна приходила в себя, но ненадолго, большей частью была в забытьи. Наконец наступил час, когда нужно было звать попа. Он пришел в сопровождении полупьяного дьячка, несшего под мышкой дароносицу. В избе запахло ладаном.

На какое-то время сознание больной прояснилось, и она поняла, что конец ее близок. Устремив взгляд на стоявших рядом мужа и дочь, Анна шептала слова молитвы, просила счастья для дочери, спокойной жизни мужу. Помахивая кадилом, поп и вторивший ему дьячок на разные голоса утешали больную, обещая ей, что там, куда она готовится переселиться, ее ожидает лучшая, чем здесь, жизнь.

Не успело соборование закончиться, как Анна снова заметалась в беспамятстве. Поп кое-как добормотал молитвы и ушел.

Намочив в бадейке чистую тряпицу, Наташа положила ее матери на лоб. На минуту та успокоилась, затем ей снова стало плохо. К вечеру состояние больной еще более ухудшилось, и она перестала узнавать окружающих.

Когда Семен вернулся утром со смены, Анна, одетая в саван, уже лежала на скамье в переднем углу под образами. Тоненькая восковая свечка тускло теплилась в ее безжизненных руках. Стоявшая в ногах покойницы старуха-соседка нараспев читала затверженные по памяти слова заупокойных молитв из псалтыря.

Семен опустился рядом с дочерью на колени. Слезы побежали у него из глаз. Знал Семен, что жена не сегодня-завтра помрет, а не мог привыкнуть к мысли об этом, не мог примириться с неизбежным.

Похоронили Анну на погосте, выросшем между поселками Верхнего и Нижнего заводов. Недавно поселились люди на Выксуни, а крестов на погосте было уже много. Одни умирали от болезней, другие — от увечий, полученных на заводе. Теперь здесь появился еще один простой, некрашеный крест, сделанный Семеном из сосны, росшей на огороде.

Домой возвращались медленно. Соседи, провожавшие покойницу на кладбище, тихо переговаривались меж собой, поминали Анну добрым словом, сетовали на свою жизнь.

За столы село человек тридцать. Бедно жил Семен, все запасы, какие были, пришлось потратить, чтобы помянуть покойницу, но получилось все, как у людей: благо, кое в чем подсобили соседи. Подавая чашки с квасом, лапшой, поминальные пироги, Наташа думала о том, как сложится дальше ее жизнь. При матери на ней лежали лишь мелкие дела по хозяйству, теперь и хлебы месить, и печь топить, и стирать придется ей самой. Дров заготавливать на зиму — тоже ей. И на огороде рожь посеять, картошку посадить, капусту — все самой. Она не боялась того, что будет тяжело, к работе привыкла. Пугало одно: сумеет ли сделать все так же хорошо, как получалось у матери?

Вспоминала Василия, но тут же отгоняла думу о нем. Негоже в такой день думать о греховном.

А Василий ходил в это время неподалеку от избы Котровских. Как только узнал он о смерти Наташиной матери, порывался увидеть Наташу, ободрить, приласкать ее, но не смог сделать этого: знал, увидят люди, и его и ее осудят. Теперь только изредка, да и то случайно, встретиться придется. А о свадьбе раньше чем через год и думать нечего. Нельзя. Ни один поп венчать не станет, пока година после смерти Анны не минет. Ну что ж, год — срок небольшой.