— Как скрозь стены прошел! — оправдывался в людской Карпуха, утирая кровь из разбитого носа. — Не иначе, как колдун этот парень. Отвел всем глаза — и был таков!
В это предположение поверили. Наутро по поселку прокатилась молва о том, как напал на барина страшенного вида колдун, хотел казну похитить и барина убить. А когда не удалось ему это — малой птахой обернулся и через окно вылетел.
Меж тем Тимоха продолжал скрываться там, где его так безуспешно ловили, — в самом барском доме.
На какой-то миг он сумел упредить выстрел из пистолета, очутившегося в руке Баташева, метнулся узкими переходами в сторону «школьного дома», выскочил на маленький балкончик, а с него по водосточной трубе поднялся на чердак. Улегся у слухового окна и лежал здесь, не шевелясь, чтобы не выдать своего присутствия. Пока не стемнело совсем, он видел, как метались вокруг дома и по парку дворовые, стараясь изловить непрошеного гостя, и тихонько посмеивался над их потугами.
Ночью он решил было уходить, но вдруг услышал, как около дома и в парке перекликались сторожа. Видимо, охрана была выставлена до утра. Из-за парка доносился лай собак.
«Видать, с гончими надумали за мной охотиться. Как на красного зверя! Взалкали крови моей, аки лев в пустыне. Ан нет, не изловите! Неделю буду здесь лежать, а вам в руки не дамся».
Здесь, у слухового окна, не двигаясь и стараясь не выдать своего убежища, Тимоха пролежал до вечера следующего дня. Притаясь, он внимательно наблюдал за всем, что попадало в поле его зрения. Утром он видел, как, сойдясь на зеленой лужайке, расстилавшейся в парке перед домом, сторожившие ночью дворовые докладывали Карпухе о своей службе. По лицу Никифорова можно было понять: не доволен он тем, что не удалось никого изловить, да ничего не поделаешь, приходится с этим мириться.
Баташев молча выслушал рапорт своего верного слуги, побарабанил пальцами по столу, отрывисто спросил:
— А это не из тех, что на Оке шалят?
— Не может быть, сударь. Те от нас далеко. Да и кто там? Беглые какие-нибудь.
— Ну ладно, можешь идти.
Карпуха вышел.
До глубокой ночи лежал Тимоха в своем убежище, терпеливо перенося и голод, и жажду. Дождавшись, когда, наконец, все в доме утихло, он осторожно спустился на балкончик. Посмотрел кругом, прислушался и, убедившись, что все спокойно, спрыгнул наземь. Вскоре он был уже в лагере Рощина.
XXVI
Петербург бурлил. Будоражили петербургское общество вести, приходившие с Волги. Ими жили великосветские гостиные, о них осведомлялись друг у друга на раутах, балах и даже на выходе императрицы. Достоверные данные перемешивались с вымыслом, вызывая смятение среди дворян и чиновников, населявших столицу.
В канцелярии графа Панина день и ночь дежурили фельдъегери, готовые по первому приказанию мчаться в глубь России, туда, где полковники Михельсон и Меллин напористо, но пока безрезультатно действовали против Пугачева и куда направили теперь, после окончания войны с турками, героя Рымника и Фокшан генерал-аншефа Суворова. Военная коллегия собиралась по нескольку раз на неделе, обсуждая новые меры, предпринимаемые для поимки самозванца, однако результат их заседаний был плачевным.
Оставив Казань, Пугачев двинулся на юг по правому берегу Волги. Крестьяне с ликованием встречали его, присоединяясь к мятежным отрядам. Войско Пугачева снова быстро росло.
В небольшом мордовском городке Саранске Пугачев повесил оказавших сопротивление триста дворян, назначил воеводой перекинувшегося к нему прапорщика Шахмамедова и, не задерживаясь, направился в Пензу. Жители города вышли навстречу с хлебом-солью. В короткий срок вся губерния оказалась возмущенной. Восстание охватило на сей раз огромную часть Правобережья Волги. Пензенская, Симбирская, Воронежская, Саратовская губернии пылали кострами помещичьих усадеб. На воротах барских дворцов висели господа дворяне и их управители. Народ мстил им за жестокость и лихоимство.
Иван Родионович слушал рассказывавшего ему о столичных новостях Белобородова, а сам думал о том, как заполучить заказ для Архангельского порта, сооружение которого было начато правительством Екатерины.
— Вы, сударь, я вижу, не слушаете меня? — прервал его мысли Белобородов. — Притомились с дороги.
— Нет, все это очень интересно…
Баташев встал, прошелся по комнате.
— А что, бумаги о передаче заказа для Архангельского порта Демидовым уже подписаны?