Добившись желаемого успеха, Баташев заторопился домой, на Выксунь, где гостила с детьми Дарья Ларионовна.
Когда все было уже готово к отъезду, на квартиру к Белобородову заявился чиновник ея величества тайной экспедиции, ведавшей особо важными государственными делами.
— Господин заводчик Баташев еще не уехал? — осведомился он у вышедшего к нему хозяина. — Придется его потревожить.
Учтиво поздоровавшись с Иваном Родионовичем, чиновник передал ему небольшой за казенной печатью пакет. В нем содержалось приглашение пожаловать в тайную экспедицию. На вопрос о том, какова причина вызова, чиновник сослался на незнание. Поездку пришлось отложить.
На другой день все выяснилось. До обер-секретаря тайной экспедиции Шешковского дошли сведения о том, что неподалеку от имений Баташевых разбойные люди нападают на купеческие караваны, проходящие по Оке, и что посланный на их поимку отряд солдат таинственно исчез.
— Сего прискорбного случая могло не быть, — сказали Ивану Родионовичу в канцелярии Шешковского, — если бы братец ваш прислушался в свое время к нашим предупреждениям. На нашу пропозицию о том, что на заводы Пугачевым послан лазутчик, он изволил ответить, что на своих заводах он сам хозяин и не потерпит чьего-либо вмешательства. О том же, какую угрозу дворянству и всему престолу российскому несет пугачевщина, он не подумал. А следовало бы. Тогда мы никаких решительных мер не приняли — нужды в них не было, — а теперь советуем рассудить обо всем этом и впредь необдуманных действий не совершать.
Всю дорогу до Выксуни Иван Родионович был зол на Андрея. Кучер и дорожный лакей никак не могли угодить ему. А на Выксуни меньшого Баташева ждало новое известие, еще более ошеломляющее.
Едва дождавшись, пока Иван разденется, Дарья Ларионовна потащила его в свои комнаты. Лицо ее выражало и испуг, и растерянность, и что-то еще такое, что можно было бы назвать желанием посплетничать, если бы она была к этому склонна.
Усадив мужа на низенький диванчик, она вернулась к двери, открыла ее и, убедившись, что рядом никого нет, запинаясь, сказала:
— Ты знаешь, Андрей ведь женился!
— Андрей? Женился?
— Да, женился. И ты знаешь, на ком? На своей заводской девке! Да мало того, на чужой жене!
— Подожди, подожди, я что-то не понимаю. На какой чужой жене?
— А вот на такой. Садись пить кофе, сейчас я тебе все расскажу.
То, что Иван Родионович услышал от жены, было правдой.
Взбудоражило Андрея письмо сестры, присланное из Тулы. Рассказывая о маленьком Андрюше, она высказала опасение по поводу того, что ребенок является незаконнорожденным.
«Пора бы тебе, братец, и законных наследников иметь, — писала Немчинова. — Мне бог не дает деток, так я бы хоть твоих понянчила».
«Незаконный!» Эта мысль гвоздем засела в голове Андрея.
Походив по кабинету, он вдруг ударил кулаком по столу: «Был незаконным, станет законным!» Он резко позвонил в колокольчик и, когда Масеич молча появился на пороге, отрывисто бросил ему:
— Карпуху!
Через полчаса на Унжу летели две тройки. Впереди в тарантасе ехал Баташев, позади в пролетке с опущенным верхом сидели полуживая от страха Наташа и Никифоров. Взмыленные лошади вскачь промчались по тихим улочкам Унжи и, храпя, остановились у деревянной церквушки. Вызванный Карпухой заводской попик попробовал было заикнуться о соблюдении необходимых формальностей, но, встретив угрожающий взгляд Баташева, заторопился облачаться и беспрекословно приступил к венчанию.
Когда обряд был окончен, Никифоров подождал, пока Андрей Родионович выйдет из церкви, сунул попу пять золотых червонцев и сказал:
— Ты этот обряд, батя, запиши в свои книги прошлым годом.
— Как прошлым?
— Так надо. Смотри только не ошибись, поп, не то худо будет!
Андрей Родионович молча стоял на паперти. Напуганная происшедшим, не понимающая, что случилось, Наташа куталась в большой шерстяной платок, неизвестно как очутившийся на ее плечах. Дождавшись Никифорова, Андрей Родионович кивнул головой на Наташу и сказал только одно слово: