— Значит, и мне гость дорогой. Любаша, поужинать бы нам.
— Мы уже поели без тебя, не вытерпели.
— Ну, тогда подождите, я немножко поснедаю. У домны проголодался.
Люба дождалась, пока муж поужинает, составила чашки со стола на шесток, поправила в светце лучину и забралась на печку спать.
— Ну, рассказывай, где скитался, куда путь держишь, каким ветром сюда занесло? — спросил Павел, подвигаясь ближе к Рощину. Не перебивая, выслушал он Василия. Лишь в том месте, когда тот рассказывал, как они нападают на купеческие баржи и грабят их, Ястребов сделал такое движение, словно хотел что-то вымолвить, но так ничего и не сказал.
— А ты как тут очутился? — спросил в свою очередь Василий. — Я слышал, тебя на каторгу хотели сослать?
— Лука, дай ему бог здоровья, из этой напасти вызволил.
— Жив?
— Со старухой все ругается. Был намеднись у меня.
— Ты все у домны?
— Все у нее. Железо я нашел, как по-новому варить! — Павел оживился. — Не поверишь, зерно — как порох. Гнешь — не ломается, и крепость куда больше прежнего.
— От Баташева, поди, спасибо заслужил! — Голос Рощина звучал насмешливо.
Павел непонимающе поглядел на него.
— Я разве для спасиба железо варил?
Он с обидой замолчал.
Боясь, как бы Василий не испортил все дело, Парфен вмешался в разговор.
— Не горячитесь, братцы. Не за тем мы сюда пришли, чтоб обиды друг другу наносить. Да и Павел Герасимович делом показал, что не прихвостень он барский. За советом мы к тебе, хозяин.
Выслушав Парфена, Ястребов подумал, потом решительно сказал:
— Нет, не советую я вам, братцы, на такое дело идти.
— Это почему? Иль боишься, в сотоварищи к нам запишут?
— Не боюсь я, Вася. А только так думаю, что пользы от этого мало будет. Разбередите медведя — он и невинных задерет.
— Мы на то и идем, чтобы медведя на рогатину посадить!
— Ну ладно. Одного убьете, другой останется. Того укокошите, на его место новые придут. Помнишь, Василий, о царе Петре Федоровиче мы с тобой говорили?
— Как не помнить!
— Так вот. Слух о его делах и сюда дошел. Много он народу поднял и много городов захватил. А все же, говорят, разбила его царица. И почему? Народ-то ведь не за ней — за ним шел! Сила у них, у господ! Деньги, войска. А у народа? Вилы да рогатина. С ними не навоюешь.
— По-твоему выходит — покориться надо?
— Ждать нужно, Вася. Не пришло еще наше время.
— А придет?
Ястребов покосился на Парфена.
— Верю: придет. Может, не мы в то время жить будем — дети наши, а такое время, верю, настанет. Беспременно настанет!
— А если мне ждать невмоготу?
— Помереть всегда можно. Была бы от этого польза.
За стеной глухо прокричал петух, ему отозвались в соседних дворах. Нагоревший уголь отломился от лучины и с шипением упал в воду.
— Что же делать? На колени перед Баташевым пасть?
Павел ответил не сразу.
— Слышал я, на Дону приют всякому люду дают. И живут вольно, без помещиков. Проберетесь туда — спокой обретете. Осторожность надо только соблюдать.
— Что ж, и на том спасибо.
Перед тем как уходить, Рощин с надеждой спросил Павла:
— О Наталье что слыхал?
— Пропала Наталья. Увезли. А куда — никто не знает.
Проводив нежданых гостей, Павел долго не мог уснуть. Думал: правильно ли сделал, отговаривая от того, что было ими задумано? Может, и впрямь, если убить одного барина, другой мягче станет? Навряд ли. Порода у всех одна: дави простой народ, пока злато потечет. Думал и о том, что ждет Рощина и его товарищей. Послушаются, сбегут на Дон — живы будут. Нет — рано или поздно поймают. Тогда — кнут, каторга, а то и смерть. А может, так-то правильнее? Честная смерть лучше бесчестья. За правду и погибнуть можно.
Те, о ком он так думал, долго шли молча. Василий был и рассержен тем, что Ястребов так отнесся к самым задушевным его мыслям, и в то же время полон сомнений, посеянных в нем Павлом. Будет ли удача в задуманном? Так ли они поступают? И почему Пашка стал таким далеким от борьбы против господ? Может, задумал барским холуем стать?
Догадываясь о чувствах, владевших товарищем, Парфен сказал:
— Не злобись на него. Чую я: любовь к заводскому делу владеет им. В мастерстве видит он цель своей жизни. Есть такие — кроме своего дела, знать ничего не хотят. Так и он. Коли взаправду так — большую пользу народу принести может.
XXVIII
Когда Рощин с Парфеном вернулись от Ястребова, они увидели, что на краю обжитой ими поляны появились новые землянки. За время их отсутствия ватага лесных жителей, насчитывавшая до этого десятка полтора, увеличилась еще на полсотни. Это были крестьяне из Санчура, Спас-Раменья, Курихи и других окрестных деревень. Доведенные самодурством и издевательствами помещиков до отчаяния, они с охотой пошли за Коршуновым.