— Ах, мое имя ничего вам не скажет. Я — Мустик, малыш Мустик, член организации Общественного спасения. Но вы, быть может, знаете Железную Руку?
— Железную Руку? Да, я знаю, что это прозвище человека… настоящего героя, спасшего мою дочь. Она питает к нему искреннее уважение.
— Это мой патрон, месье Сен-Клер, мой хозяин, мой бог. И скажу вам: если я здесь, то лишь для того, чтобы спасти его. Потому что, видите ли, есть такой негодяй, Король каторги. Так вот Железную Руку посадили в тюрьму и пытались отравить.
Мустику не терпелось сказать многое, и он все время сбивался.
— Не волнуйтесь, мой друг, — мягко сказал Сен-Клер, — будьте спокойны. Соберитесь с мыслями! Объясните все подробно.
— Вы правы, месье Сен-Клер. Но поймите, все это меня так волнует. И кроме того, я хотел бы сказать вам две вещи.
— Говорите, мой друг!
— Первое: не говорите мне «вы».
— Что?
— Да, я не привык к этому, все говорят мне «ты»: Железная Рука, мадемуазель Мадьяна, Фишало… Меня это «вы» очень смущает.
— Как хочешь, малыш. Ну а вторая вещь? Мустик опустил голову и очень тихо сказал:
— Я умираю от голода. Мне хотелось бы чего-нибудь съесть!
— Бедный мальчуган! Сейчас.
— Только знайте: я не слишком требователен. Что-нибудь несерьезное, обычное. Например, бульон и кусочек мяса.
Сен-Клер отдал распоряжение. Один из его людей вышел и, вскоре вернувшись, положил перед Мустиком хлеб, маниоку и дымящуюся козлятину.
Паренек не заставил долго себя упрашивать. Его пустой желудок действительно мешал связно говорить. Он хотел продолжать свой рассказ с набитым ртом, но Сен-Клер помешал ему, потому что нуждался в точных и ясных сведениях. Несколько брошенных на ходу слов ребенка наводили на мысль о совсем недавно грозившей ему опасности. Речь шла, видимо, о какой-то особенно низкой подлости.
Насытившись, Мустик рассказал в двух словах о приключениях в Неймлессе, ибо Сен-Клер все уже знал из письма дочери. Ему было известно, что Мадьяна уехала оттуда под протекцией [262] Поля Жермона в Сен-Лоран, а затем должна была перебраться в Кайенну. Потом пришло письмо от дочери, одно-единственное. Оно очень изумило отца: Мадьяна объявляла о своем отъезде на прииск Сан-Эспуар.
Мустик удивленно посмотрел и произнес:
— Но это не так… совсем не так. Понимаете, я как член их семьи в курсе того, что происходит. Мадемуазель Мадьяна не писала вам этого.
— Что ты хочешь сказать?
— Ее последнее письмо прочли в моем присутствии. Она рассказывала в нем обо всех несчастьях, выпавших на долю Железной Руки, о его аресте, заключении в тюрьму, отравлении.
— Но я не получал такого письма.
— Она отдала его одному бони, который взялся передать.
— Это письмо, наверное, перехвачено.
— В нем говорилось также, что мадемуазель Мадьяна, верная отцовским рекомендациям, спешит в Кайенну, где она рассчитывает получить известие о вас.
— Повторяю, я не получал этого письма! Пришло только одно-единственное. Вот это.
Сен-Клер нервно пошарил в бумажнике и извлек оттуда листок бумаги.
— Посмотри, дитя, ты, возможно, знаешь почерк моей дочери.
Мустик с вниманием вгляделся.
— Да, да, — прошептал он, — это ее рука. Однако я уверен, что она его не писала.
И тут он воскликнул:
— Это поддельное письмо!
— Поддельное?
— И вот доказательство, — горячо продолжал Мустик. — Месье Железная Рука, чье настоящее имя Поль Жермон…
— Говори, говори.
— Жермон, а не Жермонт… Слышите? Подделыватель написал Поль Жермонт с буквой «т» на конце. Разве мадемуазель Мадьяна не знает, как пишется имя ее жениха?.. Имя, которое она была бы счастлива и горда носить.
— Да, действительно. В своих предыдущих письмах, — сказал Сен-Клер, перелистывая бумаги, — она правильно пишет его имя. А теперь, когда ты обратил на это мое внимание, и я заметил разницу в почерках… Фальшивка! Каков негодяй!
— Да, всегда одинаков… Одним словом, бандит. Эта каналья, чьего имени никто не знает, задумал завладеть Железной Рукой. Ему это не удалось, на месте патрона оказался я.
— Какой же план у этого мерзавца?
— Он желает ему смерти. Хочет убить, но сначала помучить.
— Подлец! Как низко может пасть человек!
— Он ведь беглый каторжник. Я знаю, что за ним водится много грехов. Кажется, он был осужден на смерть за кражу и убийство, но имени своего так и не назвал. Чтобы не бесчестить семью. Меня это очень удивляет.
Говорят, что Король принадлежит к высшему обществу, что он из очень благополучной семьи. Доказательством тому служит следующее: вместо того чтобы отправить его в Сен-Лоран, как всех подобных, Короля оставили в Кайенне. Даже содержали лучше, он получал деньги. Но каторжнику этого показалось мало. Вероятно, ему было не по себе: никому не удавалось причинить зла. Тогда он исчез. Вновь его увидели лишь спустя несколько месяцев, когда слава о ваших успехах достигла Неймлесса. Ведь вы, кажется, добились многого, прииск Митарака тянет на миллионы.
— Так оно и есть, малыш, — сказал Сен-Клер, улыбаясь. — Но продолжай…
— Тогда-то этот проходимец и решил завладеть им, похитив Мадьяну, чтобы вы отдали ему богатство за свободу и жизнь дочери. Сдается мне, что, когда бандит хотел пленить Железную Руку, он, скорее всего, задумывал тот же трюк [263], то есть нажиться на свободе жениха вашей наследницы.
— Все очень правдоподобно. Остается выяснить, на каком плане мне остановиться.
Мужчина подошел к двери палатки и крикнул:
— Де Тресм, не зайдете ли на минутку? Человек, названный этим именем, тотчас же вошел.
— Послушайте, друг мой, — сказал Сен-Клер, — как объяснил этот молодой человек, чудом оказавшийся здесь, меня заманивали в ловушку. Почти наверняка на прииске Сан-Эспуар мы окажемся среди бандитов, убийц, которые нас выслеживают; я уверен, что прииск — под угрозой, и эти каторжники нападут на нас с оружием в руках.
— Сколько их? —спросил де Тресм. Мустик счел нужным вмешаться:
— От ста пятидесяти до двух сотен, тщательно отобранных. «Сливки» каторжников. Командует ими Король каторги.
Но тут мальчик остановился и, разинув рот, уставился на компаньона де Сен-Клера.
Этот высокий молодой человек на вид лет тридцати был обожжен солнцем, верхнюю губу оттеняли черные усы. Черты лица — тонкие, выглядел он изысканно, в нем, несмотря на костюм старателя, угадывалась прирожденная элегантность, которая отличает людей аристократического происхождения.
Никто не заметил реакции [264] Мустика, а Пьер де Тресм попросил Сен-Клера:
— Расскажите мне все подробно. Чтобы осмелиться дать вам совет, нужно быть как следует осведомленным.
— Вы правы.
В нескольких словах Сен-Клер изложил суть затевавшейся авантюры и, показав поддельное письмо, поведал о помолвке его дочери с инженером Полем Жермоном, по прозвищу Железная Рука, и об остервенелом преследовании молодых людей.
Глубоко заинтересовавшийся словами Сен-Клера, де Тресм несколько минут молчал, размышляя.
Наконец он сказал:
— Боюсь, что негодяй, задумавший эту операцию, не ограничится только тем, чтобы заманить вас на прииск Сан-Эспуар. Вероятнее всего, ведется двойная игра, и в то время, когда он писал вам, другое письмо, не менее лживое, было отправлено мадемуазель Мадьяне, чтобы заманить ее в ту же ловушку…
— Да, да! — Сен-Клер. — Вы правы! С этими бандитами следует всего опасаться.
— Если позволите, — прервал их Мустик, — то я должен сказать, что мысль этого месье кажется мне оправданной. Они хотели похитить Железную Руку, чтобы оставить мадемуазель Мадьяну одну, без защиты.
Note262
Протекция — покровительство, оказываемое влиятельным лицом кому-либо в устройстве его личных дел.