— Кому элодею и папоротник! Кому элодею и папоротник! — басом говорил высокий гражданин, держа в одной руке банку с зелёными растениями, а в другой — медицинский пинцет.
За стеклянной банкой в воде растения казались большими, широколистыми, а вынимали их оттуда — они становились тощими и жалкими.
Тут же, за прилавками, лежали и речной песок цвета яичного желтка, и надутые футбольные камеры, служащие для вдувания воздуха в аквариум, и электрический воздушный компрессор.
А в птичьем ряду верещали щеглы, синицы, канарейки, ярко-голубые, с зелёными переливами попугайчики.
Вова думал, что они — заморские, откуда-нибудь из Чили или с Суматры, но оказалось, что их выводят в Москве.
Под клеткой с канарейкой сидела какая-то бабка и держала в руках бутылку с бумажной этикеткой: «Кислота из хвоста муравьёв»,
— Можешь отпить глоточек, — сказала она Вове. — Эта кислота вроде как лимон. Мы в деревне с ней даже чай пьём. А так — она от рематизму.
То тут, то там раздавались голоса:
— Щегол поёт с гарантией!
— А к кенарю надо сажать синицу, тогда они друг друга поддержат — ну, как хор Пятницкого!
— У кого есть соловей? Куплю соловья!
— Клетка плохая? Да вы очки снимите! Она же ведь из рояля сделана. Одни проволочки что стоят! Сюда хоть гориллу сажай — не выскочит!
Но самым большим рядом был голубиный. Продавцы держали голубей и в плетёных корзинах и в металлических клетках, которые могли складываться в чемоданы. Сидели голуби целыми стаями. «Дутыши», «пегарьки», «воротникастые», «немцы», «почтари» всех цветов, раскрасок и оттенков спокойно ворковали и поклёвывали зерно. Покупатели для чего-то расправляли им крылья, дули под хвост, раскрывали клювики.
Вова с интересом прислушивался к «учёным» разговорам. Оказалось, что голубь ценится по головке и «платью», то есть по оперению. Лучший голубь — это «немец», и стоит он до тридцати рублей. «Немцы» появились у нас после войны. Их привезли солдаты из Германии. Эти голуби летают со скоростью экспресса и безошибочно находят свой дом. А турманы — это такие голуби, которые могут кувыркаться в воздухе через голову.
Рябоватый парень, у которого голуби торчали из всех карманов, из-за пазухи и голенищ широких сапог, уговорил Вову купить за два рубля «понятых» — самца и самочку.
— Мечта, а не птица! — сказал он. — Купишь — весь век благодарить будешь. Они тебе в месяц по два яичка приносить будут. Ты их что — для продажи будешь разводить?
— Нет, — ответил Вова. — Как птицу дружбы…
— A-а, ясно… для политики, значит!.. Во-во! Они самые подходящие… Ну, бери тогда с корзинкой. Отдаю бесплатно!
Когда Вова подъехал на трамвае к дому, в квартиру к себе он идти побоялся. Там опять будет скандал!
Но куда же их всё-таки девать? Во дворе сараев нет — в их доме паровое отопление. В подвал отнести — не годится: голубям нужен свет. А что, если на чердак?
И Вова с корзинкой, осторожно переставляя её со ступеньки на ступеньку, полез по пожарной лестнице на пятый этаж.
— Эй, Морковкин, ты куда? — услышал он голос Пашки Туманова. — Лунатиком заделался?
— Сам ты лунатик! — усмехнулся Вова. — Я голубей купил!
Пашка, как обезьяна, в один миг влез на крышу и раскрыл корзинку. От солнечного света голуби вдруг стали такими ослепительно белыми, что Пашка невольно зажмурился.
— Ой, какая красота! — восхищённо сказал он.
— Это «понятые», — наставительно сказал Вова. — То есть семья. И у них детёныши будут…
Пашка с усердием на лице взял в руки корзинку и внёс её через слуховое окно на чердак.
Здесь под железной крышей Вова вынул голубей и подкинул их — улететь они никуда не могли.
Птицы, задевая крыльями толстые пыльные балки, разлетелись по сторонам и вдруг доверчиво уселись к Вове на плечо.
— Ого! Они тебя уже знают! — изумился Пашка. — А давай их на воздухе погоняем!
— Улетят… — нерешительно сказал Вова.
По-честному говоря, ему очень хотелось запустить свою покупку в воздух. А вдруг она какая-нибудь бракованная? Но кто знает, можно ли их уже выпускать или надо ещё недельку подождать. Впрочем, может быть, они уже привыкли к дому? У них в голове после поездки на трамвае, должно быть, всё перемешалось.
— Да смотри, они ведь уже привыкли! — убеждённо сказал Пашка. — Полетают, полетают и, вот увидишь, опять прилетят!
И, схватив голубей, он полез обратно через окно на крышу.