Он позволил себе отвести глаза от мягкого, но критического взгляда Гериата.
— Это вопрос тактики, Славон, — добавил генерал. — Мы обязаны вести эту войну должным образом.
Он вновь повернулся к тактическому дисплею. Три титана класса «Гончая» из группы принцепса Лопи действительно двигались на запад к самой северной точке Меламара Примус, удаляясь от своих больших собратьев, «Владык войны». Руны, обозначающие ферикские бригады под началом Раута, были сосредоточены там же, глубоко под землей.
Нефата понимал, что ему следовало бы все разузнать раньше, когда были зарегистрированы первые сигналы. Но для этого потребовалось бы выйти на связь с Раутом — а этого генерал старался избегать как можно дольше.
Поэтому он снова сосредоточился на колоннах танков и самоходных орудий, глядя, как они клином идут на северо-восток, медленно, но верно приближаясь к зоне обстрела дальнобойной артиллерии Аксиса.
— Они уважают только силу, — выдохнул генерал, завороженный танцем призрачных огоньков гололита.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
«Вспомни первичные постулаты».
Наим Морвокс нашептывал эти слова медленно и размеренно, как делал это прежде уже много раз. Он чувствовал, как движутся его сухие, потрескавшиеся губы и как они трутся о стальной провод, спускающийся по линии подбородка к латному воротнику.
«Один лишь дух чист.
Разум можно затуманить, тело может дать сбой.
И лишь душа есть истинная колыбель мести.
Стань же орудием души».
Воины клава стояли позади своего сержанта. Он слышал мерное гудение их доспехов — слабый металлический звук в темноте. Жизненные показатели его братьев отображались на дисплее шлема девятью медузийскими символами, убого воспроизведенными марсианскими творцами визуальных систем его брони. Сколько бы фабрикаторы Красной Планеты ни бились над пониманием души Железных Рук, больших успехов они так и не добились.
«Если в разум закрались сомнения — одолей их.
Если тело подводит — замени его.
Вовеки стремись за своим примархом.
Воссоздай его единение со сталью».
Он стоял в огромном зале у самого основания Меламара Примус. Потолок терялся в темноте — до него было больше сотни метров. Колоссальные, рвущиеся в вышину колонны из феррокрита длинными рядами протянулись по необъятному помещению.
«Не смей колебаться.
Никогда не отступай.
Никогда не сомневайся».
Морвокс повернул голову, внимательно оценивая обстановку.
Высоко на стенах располагались каменные панели с выгравированными на них древними письменами. Минувшие тысячелетия почти начисто извели надписи, и большая их часть была нечитабельна. Далеко справа Морвокс различил очертания разбитого прохода — majoram portam ad Capitolis Shardenus[7] — но лишь потому, что линзы его шлема увеличили разрешение.
«Плоть слаба.
Слабость необходимо искоренять.
Должна остаться лишь сила».
Раньше этот зал был разгрузочным депо, к которому сходились транзитные туннели, пролегающие под пустошами между ульями Меламара и величественным шпилем Капитолия. До того, как война пришла на Шарден, он кишел рабочими, суетящимися вокруг тяжелых гравипоездов, что направлялись к сердцу мегаполиса. Последние же несколько дней под сводами зала гуляло лишь громоподобное эхо взрывов и грохот стрельбы — силы Раута вытесняли последних защитников со своих позиций.
«Плоть слаба.
Должна остаться лишь сила».
Теперь здесь остались только лоялисты. Рота за ротой, тысячи их заполонили все непомерное пространство зала. Морвокс чувствовал, что они истощены до предела, — и без того спертый воздух пропитался запахом пота, результатом многодневных непрерывных боев в мерзкой дыре Меламара. Кто-то носил оливково-зеленую форму частей Ферика, запачканную кровью и маслом; другие были облачены в черную форму Галамотского бронетанкового полка. Строй замыкали сохранившие верность солдаты из гарнизона Шардена, не расставшиеся со своими жемчужно-серыми одеждами. Морвокс знал, что те смертные, которых он спас в Меламаре Секундус, тоже были где-то здесь, готовые ринуться в бой с именем Императора на устах.
Танковые колонны собирались в центре. Двигатели работали вхолостую, но из выхлопных труб по-прежнему валил густой дым. Для генерального наступления Раут собрал сотни боевых машин — они были отозваны с линии фронта, спущены под землю на грохочущих грузовых лифтах и отправлены по лабиринту переходов к точке сбора. Морвокс знал, что должна была прибыть еще вторая, более крупная группировка тяжелой техники под командованием смертного генерала Нефаты. Но они так и не пришли, и сержант понятия не имел, почему.
Позади всей армии, возвышаясь над рядами танков, во мраке вырисовывались очертания трех титанов класса «Гончая». Они излучали ауру абсолютного превосходства, и ничто в этом зале не могло затмить их величия. Каждая из машин замерла на двух выгнутых назад ногах, а могучие орудия держались на широких скошенных плечах. Их тупоносые головы, походившие на ощетинившиеся собачьи морды, светились оранжевыми огнями кокпита. Они высились над солдатами, словно часовые, и позы ясно сообщали о сокрытой внутри жажде уничтожения.
Техноадептам Механикус едва удалось завести «Гончих» в разгрузочное депо. Жрецы Марса подошли к делу со всей своей изобретательностью, и тысячи тонн каменной кладки были разрушены, чтобы открыть проход с поверхности в подземелья улья, где царил вечный полумрак.
Теперь титаны стояли здесь, с шипением выпуская пар из сочленений и оглашая зал низким глухим рыком огромных двигателей. Впервые шагнув под своды громадных подземных туннелей, они каким-то образом стали казаться еще массивнее и еще могущественнее.
Морвокс знал их имена. «Гай Тирс», «Квиз Одио», «Ферус Арма». Как уроженец Медузы, как воин Железных Рук и как служитель Империума он любовался ими, уважая и восхищаясь исходившей от них мощью.
«Плоть слаба.
Должна остаться лишь сила».
Он отвернулся от шеренг ожидавших приказов солдат, танков и священных богомашин.
В авангарде воинства выстроились Железные Руки клана Раукаан. Девять клавов приготовились к бою, и каждый воин, облаченный в черные как ночь доспехи, держал оружие наготове. Отделение Морвокса, клав Аркс, стояло третьим слева, такое же неподвижное и непоколебимое, как и остальные. Глаза воинов зло алели в густом мраке.
В центре был клав Прим, возглавляемый Раутом, подле которого замерли Кхатир и Телак с тремя своими аколитами. Вокруг их темно-синих доспехов библиариев плясали огоньки потустороннего света. Никто не шевелился. Никто не говорил.
Перед ними возвышались огромные створки ворот высотой свыше тридцати метров, укрепленные толстыми адамантиевыми плитами. Перед тем как отступить в туннели, последние защитники заперли эти двери, наглухо заварили их и установили дополнительные засовы. Величественная имперская аквила, некогда украшавшая створки, теперь была осквернена и изуродована пурпурными прожилками, но даже так ее вид придавал воинам сил.
По ту сторону ворот лежали сами туннели, протянувшиеся на многие километры и переполненные занявшими оборону солдатами.
Морвокс чувствовал, как бьется его первичное сердце — размеренно и неспешно. Несмотря на непрекращающиеся бои, он был предельно сосредоточен, насторожен и готов ко всему. То, что ждет их впереди, станет самым суровым испытанием стратегии Раута, и все собравшиеся в зале это понимали.