Внезапная атака Гвардии, судя по всему, застала защитников шпиля врасплох. Много массивных настенных орудий было уничтожено первыми залпами, тогда как все внимание гарнизонных командиров было привлечено к огненному шторму на верхних уровнях.
Но к этому моменту они уже оправились и ответили. Ряды пушек на парапетах развернулись и опустили стволы, взяв в прицел ничем не прикрытый танковый строй. Белые лазерные лучи и гулкие очереди тяжелых болтеров полетели со стен, вскрывая броню неподвижных «Леман Руссов». Основные пушки Капитолия калибром не уступали тем, что защищали внешних периметр улей-кластера, и каждое попадание неизменно уничтожало цель. На глазах Гериата взрыв одного-единственного снаряда поглотил группу сразу из трех «Василисков», оставив от машин лишь пылающие остовы.
Ситуация, как ни посмотри, была безнадежной. Силы Гериата стояли как на ладони, прикрытые лишь токсичным туманом. Благоразумный командир отвел бы свои войска еще до того, как их захлестнул ответный огонь. Благоразумный командир захотел бы знать, почему два «Владыки войны» — единственные машины, способные на равных противостоять громадным пушкам Капитолия, — стоят без движения на пустошах в стороне от битвы. Благоразумный командир сделал бы что-нибудь, что угодно, чтобы сохранить жизни себе и своим подчиненным в этом всепоглощающем вихре смерти и разрушения.
Но перед Гериатом не стояла задача выжить. Равно как и уничтожить шпиль снаружи — ему и близко не хватило бы для этого огневой мощи. У него был особый приказ. Все орудия под его командованием били строго по небольшому участку обширной поверхности Капитолия. Танковые роты сконцентрировали огонь в этой одной точке, не обращая внимания на кошмарные потери и не пытаясь хоть как-то уйти из-под огня.
Гериат вспомнил текст последнего донесения Валиена, в котором содержались подробные схемы периметра Капитолия. Комиссар даже ответил на него, поздравив с блестящим выполнением задания, но не знал, дошла ли его благодарность до агента или нет. Надеялся, что дошла.
Так или иначе, информация от Валиена оказалась бесценной, поскольку раскрывала местоположение установок фильтрации воздуха на стенах. Они были защищены толстой броней и окружены тяжелыми орудиями, а их гигантские вращающиеся лопасти были глубоко вмонтированы в склоны улья и прикрыты сетчатыми экранами из адамантия. И таких установок, хорошо спрятанных и защищенных, были десятки. Без переданных Валиеном координат их уничтожение было бы просто невозможно. Хотя и с наводкой это оказалось совсем непросто.
Но выполнимо. Многие установки уже горели, разваливаясь на части под обломками защитных пластин. И когда каждая новая станция фильтрации выходила из строя, смертельные токсины из адских пустошей промышленных районов Шардена Прим проникали в воздухоносные каналы, смешивались с ядовитыми топливными испарениями и по разветвленной сети туннелей и труб, словно по венам, заполняли внутренности улья.
Да, Капитолий был сродни огромному единому организму. И Гериат травил его.
Мощный взрыв поблизости сильно встряхнул «Малеволенсию». Пыль посыпалась с потолка командного отсека, засоряя экраны с бегущими по ним строчками рун о позициях войск, огневых донесениях и уровне потерь.
Открытые для ответного огня и без всякой поддержки танки продержатся еще час. Максимум — два.
— Огонь! — заорал в вокс Гериат, словно бросая вызов самой судьбе. — Трон Терры, сотрите все в пыль! Пусть они задохнутся!
Раут продирался через заросли мерзких щупалец, которые норовили опутать его доспех. Варп извратил внутреннюю структуру Капитолия, наделив ее отвратительным подобием жизни. Плоть срослась с камнем. Колонны вздувались, словно огромные легкие, втягивая и выпуская воздух мерными вздохами. Жирные черви, устроившие гнезда в навесных люменосферах, выпадали из разбитых плафонов и с влажным чавканьем шлепались на мраморные ступени. Стены сочились слизью, а из разбитых бронзовых корпусов когитаторов выползали колючие твари.
Раут замахнулся и впечатал кулак в морду ближайшей, отбросив ее к самому краю Лестницы. Та ухватилась когтями за ступень и зависла над бездной, отчаянно молотя шипастыми щупальцами. Клан-командир рубанул силовым мечом, рассекая плоть кошмарного создания и отправляя его в долгий полет вниз. Предсмертные вопли монстра быстро сгинули в бездонной пропасти улья.
Раут устремился дальше. Звон стали, грохот выстрелов и топот латных сапог у него за спиной подсказывал, что его боевые братья не отстают, прокладывая себе дорогу через орды чудовищ. И каждый их шаг сопровождали крики — нескончаемые крики все еще живых людей, замурованных в колоннах у основания шпиля, спаянных с мраморными ступенями монументальной Лестницы или подвешенных, как туши, на цепях под обширными сводами Капитолия.
Раут уже видел подобное богохульство раньше на других мирах и знал его предназначение. Агония смертных эхом отдается в параллельном измерении, придавая силы губительным духам и ослабляя барьеры, закрывающие от них материальный мир. Капитолий превратился в один огромный алтарь боли, на котором потусторонние твари пировали человеческими страданиями.
В другой жизни Раута бы уже давно одолели дурнота и отвращение. Но у него больше не осталось эмоций, присущих смертным. Не зная жалости, сострадания и страха, он просто сражался, обращая свою ярость в отточенные движения, несущие смерть. Облаченный в огромную тактическую броню дредноута, Арвен Раут стал воплощенным богом разрушения. Нечестивые твари бросались на него, впивались когтями в керамитовые пластины брони и умирали, рассеченные сияющим лезвием силового меча или разорванные на части залпами из штурм-болтера.
Кхатир держался рядом с командиром, сражаясь с холодной решительностью. Иманол тоже был близко. А Телак в сопровождении трех кодициев ушел далеко. Библиарий, окруженный аурой льдисто-белого пламени, пробивался вперед с невероятной, ужасающей скоростью — одинокий светоч в этом царствии скверны и мучений. И все, что имело неосторожность подобраться к нему слишком близко, будь то щупальце, мутант или демон, вспыхивало и взрывалось, устилая ступени Лестницы ошметками обугленной плоти.
Раут заставлял себя бежать все быстрее и быстрее. Его сапоги дробили вековой мрамор ступеней. Терминаторский доспех был намного больше и массивнее доспехов боевых братьев и не мог похвастаться их ловкостью движений, но все равно позволял развивать невероятную, по меркам смертных, скорость.
Он понимал, что надо торопиться. Даже не имея духовных талантов Телака, он чувствовал, как на верхних уровнях шпиля рождается нечто ужасное. Отовсюду слышалось сердцебиение — оно вздергивало извилистые трубы систем охлаждения, разносилось по воздухоносным шахтам и дрожью отдавалось в ступенях, по которым поднимались воины. И его обладатель мог прорваться в этот мир в любую секунду.
Раут понимал, что они опоздали. Несмотря на все усилия, несмотря на жертвы, принесенные ради стремительной атаки в самый центр заражения, они не успели предотвратить самое страшное.
Раут сохранил в себе достаточно человечности, чтобы сожалеть об этом. Он чувствовал стыд, смятение, гнев. Но в его душе больше не осталось места для страха, отчаяния или смирения. Он будет сражаться до самого конца, прилагая все свои силы, выжимая всю мощность из своих бионических систем, но не дрогнет перед злом, что ждет его на вершине.
«Вовеки стремись за своим примархом. Стремись к единению со сталью».
На бегу Раут взмахом меча обезглавил воющего мутанта, свесившегося с протянутых над головами кабелей, а другого застрелил в упор из штурм-болтера.
И тут к нему бросился демон, извиваясь подобно кошке.
Раут вскинул штурм-болтер и залпом оторвал твари одну из ног. Демон молниеносным движением сместился в сторону, но воин был готов к этому. Сервоприводы доспеха натужно взвыли, когда он прочертил мечом в воздухе искрящуюся дугу.