Приводя данные об итогах анкетирования, Н. И. Подвойский[84] отмечал: «Единодушный ответ был получен только по вопросам о степени боеспособности армии: он не допускал сомнений в невозможности для этой армии воевать. По остальным вопросам ...ответы были не столь единодушны и отчасти неопределенны... Большинство делегатов высказалось «за какой угодно мир»[85]. Тем не менее решения, принятые Общеармейским съездом, сыграли положительную роль, обеспечив более организованное проведение демобилизации в дальнейшем.
Однако существенно осложнившаяся военно-политическая обстановка (угроза развертывания боевых действий со стороны Германии и стран Антанты приобрела к концу 1917 года вполне реальный характер) и еще не утраченные до конца надежды на возможность сохранения боеспособности армии за счет ее частичной демобилизации позволили участникам состоявшегося в Петрограде 22 декабря 1917 года совещания работников Народного комиссариата по военным делам прийти к выводу о необходимости в ближайшие 8–10 дней двинуть на фронт имеющиеся в Петроградском и Московском округах красногвардейские отряды. Одновременно планировалось приступить к организации в этих округах десяти корпусов новой армии в составе 300 тыс. человек. Корпуса, формируемые главным образом из рабочих, должны были укрепить фронт старой армии на период демобилизации и создания в тылу новой армии[86].
Тем временем наряду с интенсивными мероприятиями по проведению демократизации в войсках шла усиленная агитация за создание добровольческой Красной армии из солдат. Эта идея встретила одобрение у части воинов. Однако несмотря на чрезвычайные усилия войсковых комитетов и армейских организаций РСДРП (б), разъяснительную работу и принимавшиеся серьезные меры по укреплению воинской дисциплины, остановить массовую стихийную демобилизацию оказалось невозможно.
Яркую картину того, что происходило в прифронтовой полосе, оставили нам свидетели событий: «Масса солдат и матросов двигалась с фронтов, не дожидаясь своей очереди и организованной отправки. Все станции забивались демобилизованными. Места в поезде брали с боя. Захватывались целые поезда. Солдаты силой заставляли обслуживающий персонал движения формировать состав поездов и отправлять их туда, куда нужно было большинству, а зачастую и незначительной группе собравшихся демобилизованных и примазавшихся к ним спекулянтов»[87]. «Кондукторские бригады отказываются составлять воинские поезда, служащие разбегаются со станций при приближении эшелонов»[88].
Вместе с тем, по мнению советского историка Е. Н. Городецкого, «удивляться следует не тому, что многие тысячи солдат бежали с фронта, а тому, что миллионы солдат терпеливо ждали организованного проведения демобилизации»[89].
Можно согласиться с теми историками, которые видят в основе этого феномена политические настроения подавляющего большинства солдат, принявших советскую власть как выразительницу своих чаяний; опасения лишиться, в случае дезертирства, каких-то привилегий и льгот при разделе земли; упорную разъяснительную работу войсковых и военно-революционных комитетов частей и соединений[90].
Разруха, царившая на железнодорожном транспорте, хлынувшая по железным дорогам огромная масса демобилизованных солдат и матросов вынудили Народный комиссариат по военным делам и Комитет по демобилизации отдать приказ: «Ввиду необходимости скорейшего поднятия провозоспособности железных дорог приказываю от 15 января 1918 года уволить в запас всех квалифицированных специалистов железнодорожной службы»[91] (см. приложение 4). Выполнение этого решения неминуемо приводило к уходу из Железнодорожных войск самых подготовленных и наиболее авторитетных военнослужащих.
Весьма сильное разложение охватило части Юго-Западного и Румынского фронтов, в состав которых входили многие формирования Железнодорожных войск.
В архивных документах, относящиеся к декабрю 1917 года[92], не только констатируется, что боеспособность целых объединений этих фронтов «равна нулю», но и дается описание происходившего: «Солдаты старых годов категорически требуют роспуска по домам, войсковые комитеты самовольно демобилизуют части; в центральных пунктах сложилась масса солдат, что грозит разразиться в ужасную катастрофу погромного характера»[93]. И почти каждый командир или начальник в своих донесениях вынужден был отмечать: «Никакие высокие лозунги не заставят солдат снова начать войну»[94].
Тяжелое положение, сложившееся на Юго-Западном и Румынском фронтах, усугублялось дезорганизующей деятельностью Центральной рады, провокациями украинских националистов, наступлением румынских войск.
В «Краткой сводке о демократизации армии по состоянию за 3–9 декабря 1917 года» приводилась копия приказа военного министра Украинской Народной Республики от 3 декабря № 44, в котором, в частности, объявлялось: «Румынский и Юго-Западный фронты считаются украинскими и ...для этих фронтов обязательны только приказы Генерального войскового секретариата»[95].
В такой обстановке в Киеве на Всероссийском съезде Железнодорожных войск, в связи с демобилизацией русской армии, было принято единственно возможное в тех условиях решение: расформировать Железнодорожные войска и передать их личный состав и имущество Комиссариату путей сообщения[96].
Следует особо отметить, что делегатами съезда было принято достойное решение — передать все имущество войск в НКПС. Дело в том, что к концу 1917 года в старой армии получили широкое распространение требования раздела между солдатами военного имущества и сохранения за демобилизованными оружия[97]. Неуправляемая стихия дележа «экономических сумм» (денег, накопленных в частях в результате экономии на продовольственном и вещевом обеспечении личного состава), запасов амуниции, боеприпасов и оружия грозила полным уничтожением материальной основы армии, ставила под сомнение саму возможность ее возрождения в новом виде.
Как мы видим, военные железнодорожники решили для себя этот сложный вопрос с честью!
Ход событий на фронте, и прежде всего германское наступление, показали всю бесперспективность проектов реорганизации старой армии и невозможность даже временного поддержания ее боеспособности. Позиции самовольно оставляли целые соединения, а у командования не всегда находились в распоряжении надежные части, которыми можно было бы закрыть образовывавшиеся в обороне бреши.
Поэтому советское правительство вынуждено было завершить демобилизацию старой армии роспуском не только личного состава частей и подразделений, но и штабов, управлений, а также армейских организаций[98] (см. приложение 5).
11 января 1918 года выступая на 3-м Всероссийском съезде Советов, В. И. Ленин заявил, что «старая армия, армия казарменной муштровки, пытки над солдатами, отошла в прошлое. Она отдана на слом, и от нее не осталось камня на камне. Полная демократизация армии проведена»[99].
Однако справедливости ради следует отметить, что и в старой армии оставались части, которые успешно действовали против наступавших германских войск. Из имеющихся документов известно, что 23 февраля 1918 года 2-й красноармейский полк и отряд из красногвардейцев и солдат Железнодорожных войск заняли оборону в районе станции Черсха, Большое и Малое Лопатино и в тот же день в ожесточенном бою отбросили наступавшего противника, нанеся ему значительные потери[100].
84
Подвойский Николай Ильич (1880–1948), член РСДРП с 1901. Участник революции 1905–1907, Февральской и Октябрьской революций 1917. Член Петроградского ВРК, его Бюро и оперативной тройки по руководству подготовкой Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. В дни восстания — председатель ВРК и один из руководителей штурма Зимнего дворца. В ноябре 1917 — марте 1918 нарком по военным делам РСФСР В годы гражданской войны председатель Всероссийской коллегии по организации и формированию РККЛ, член Высшего военного совета, председатель Высшей военной инспекции, член РВС Республики и одновременно наркомвоенмор Украины, член РВС ряда армий, начальник Всевобуча и частей особого назначения. В 1920 на партийной и советской работе. В 1924–1930 член ЦКК РКП (б). (См., напр.: Военный энциклопедический словарь. — М., 1984. — С 565.)
85
92
РГВИА. ф. 2003, оп. 1, д. 536, лл. 2–5; д. 416, лл. 18–19; д. 68, л, 13; ф. 94с, оп. 1, д. 33, л. 230 и др.
96
Железнодорожные войска с 1851 по 1941 год / Н. В. Веревкин, Ф. К. Годлевский, Г. Н. Караев, К. П. Терехин; Под ред. А. С. Леменовского. — М.: Воениздат, 1957. — С.107–122.
98
В январе — марте 1918 г. из бывшего Военного министерства было уволено около 1000 человек, расформированы Управление военного духовенства, Главное военно-судное управление, Военный совет, Управление особого совещания по обороне, Канцелярия Военного министерства и др. 22 января 1918 г. Наркомвоен упразднил Советы военных округов. 27 марта приказом Наркомвоена расформировываются фронтовые, армейские, корпусные, дивизионные, бригадные, полковые, батальонные, батарейные, ротные и равнозначные им штабы, управления, учреждения и войсковые комитеты. 8 мая 1918 г. создан Всероссийский Главный штаб РККА и ликвидированы последние центральные органы Военного министерства — Главное управление Генерального штаба, Главный штаб и управление по ремонтированию армии (пополняло армию конским составом). Одновременно был ликвидирован местный военный аппарат. «Старая армия» перестала существовать.
100