Настойчивость в его голосе заставила ее вновь взглянуть на Моргана. Теперь глаза его были темными, уже не бесстрастными, а горящими неведомым чувством. Она не знала, кроется ли в его словах ловушка, сердится ли он или хочет ее столь же сильно, сколь вожделеет к нему она где-то в глубинах души. Его голова чуть склонилась, и девушка почему-то приподнялась на цыпочки. Их губы были близко, совсем рядом.
Она услышала его глубокий, тихий стон, рожденный в груди и выражающий внутренний протест, но, как и она в этот миг, он не хотел прислушаться к голосу рассудка.
Слеза сбежала по ее щеке, замерзая. Она едва заметила это, потому что в ней рос внутренний жар, отчаянно требующий выхода как жар вулкана. И росла ее страсть, столь же сильная, как и жар.
И еще страх. Страх, что ее поглотит водоворот страсти, грозящий закружить их. Неужели желание и ненависть могут идти рука об руку?
Но она не питает к нему ненависти. Она хотела ненавидеть его с той же страстью, с какой добивалась других целей. Но не могла. Она смотрела на это жесткое, неумолимое лицо и видела в нем искру пробуждающейся жизни.
Вскоре мысли покинули ее, потому что губы их встретились, и она погрузилась в поток ощущений, не имеющих смысла. Они не могли насытиться друг другом, упивались соками друг друга, и каждым двигало яростное отчаяние, противиться которому было невозможно, несмотря ни на какие предостережения. Она чувствовала его жадные губы, вторгающийся язык и принимала их радостно, соблазненная ими и изумленная множеству проснувшихся в ней ощущений. При нем была винтовка, но она упала на землю, и рука его обняла девушку, погружаясь в ее волосы.
Он притянул ее ближе, так близко, как только позволяли их куртки. Но ей было этого мало. Она хотела его тепла и силы, хотя и боялась их. Лори ощущала дрожь, бьющую ее волнами и заставляющую отчаянно колотиться сердце.
Запретный плод. Он всегда манил ее, он стал легендой в их семье. Скажи Лори, что это не для нее, и она непременно добьется своего. Как тогда, когда ей было запрещено стрелять. Ведь она слишком молода и к тому же девчонка. Но она очаровала меткого стрелка из их труппы, чтобы тот обучал ее тайно, и добилась таких успехов, что Джонатан смягчился и она получила номер в шоу. Не послушав совета Ника.
Запретный плод. Единственный человек на свете, которого нельзя полюбить.
Страх стиснул ее сердце.
Оттолкни его! Но она не могла. Вместо этого она таяла в его властной и влекущей силе. Неожиданно она поняла, что всю жизнь ждала именно этой силы и этого непреодолимого желания: слиться с другим человеком. Чтобы потерять частицу себя, чтобы приобрести частицу другого. Волны страсти понесли ее вдаль, когда он прижал ее к себе сильнее.
Мысли исчезли, поглощенные поразительными ощущениями. Она снова услышала тихий стон, его губы смягчились, и ей показалось, что они приглашают ее поискать вместе путь в смятение неведомых чувств. Их «скорлупкой» был гнев, но сердцевиной — жадное, грубое желание.
— Черт тебя побери, — услышала Лори голос брата.
И почувствовала удар от броска Ника на рейнджера. Она упала наземь вместе с обоими парнями и отползла прочь от катающихся по снегу тел.
Лори молча следила за ними. Нику мешали кандалы, но помогал гнев. Рейнджеру досаждала рана, нападение застало его врасплох, но он все же знал, что у скованного противника нет ни единого шанса. Ник сильно ударил кулаком, целясь рейнджеру в лицо, но тот смог увернуться, затем схватил здоровой рукой за цепь между запястьями пленника и зло дернул.
Ник с трудом откатился на несколько футов, потом согнул ноги и пнул рейнджера в живот. Лори услышала короткий вопль; Ник навалился на Дэвиса всем телом, пытаясь перенести цепь кандалов под затылок рейнджера, но тот успел увернуться и сам нанес Нику удар кулаком по скуле.
Ник получил удар ногой, упал на бок и очутился под противником, а тот, придерживая цепь, снова ударил Ника в челюсть. Лори потянулась к брошенной рейнджером винтовке и подняла ее.
— Отпусти его! — приказала она, и голос громко прозвенел в морозном воздухе.
Рейнджер замер, все еще удерживая Ника.
— Ты снова хочешь подстрелить меня, Лори? — спросил он грубо, с трудом переводя дыхание. Тело его тяжело содрогалось от усилий.
Слова были словно пули, пронзившие ее тело и рвущие на кусочки сердце.
— Если придется, то да, — прошептала она.
— Ваши поцелуи смертельны, мисс Лори, — сухо произнес он.
Ник был неподвижен до этой минуты. Теперь он попытался сбросить с себя рейнджера, но тот лишь перенес вес тела, жестоко скручивая цепь наручников, и Ник снова замер.
— Я сказала «отпусти его», — повторила Лори окрепшим голосом.
— Не думаю, что я послушаю тебя, Лори, — произнес рейнджер нарочито интимно, словно провоцируя в ней ярость. Она расслышала в его голосе угрозу и еле сдерживаемый гнев. Оба взвешивали каждое слово.
Лори почувствовала в руках дрожь. Он испытывает ее. Но он ошибается. Она непременно выстрелит.
— Стреляй же, Лори, — побуждал ее рейнджер. — Конечно, ты можешь задеть Брэдена, но ведь ты гордишься своей меткостью, а?
Теперь он насмехался над ней, бросал вызов. Палец ее лег на курок, но она не могла заставить себя нажать на него. Только не сейчас. Она замерла.
— Не можешь выстрелить, когда я так близко, Лори? — продолжал рейнджер. — Из засады гораздо легче, верно? Ведь издали не разглядеть лица… — Она знала, что он подталкивает ее, желая знать, выстрелит она или нет.
И тут она поняла. Она поняла, черт бы его побрал. Святые Мария и Иосиф! — она поняла. Лори подняла дуло, нацелила его в заросли и выстрелила. Курок щелкнул — патронник был пуст. Он вынул патроны.
— Положи ее, — сказал рейнджер.
Но теперь пришел ее черед позлить его.
— Ты все еще не знаешь, рейнджер? — спросила она. — Ты так и не знаешь, смогу ли я выстрелить или нет? В этом и была цель этой игры, да?
Он ответил злым взглядом. Желание все еще горело в его глазах, но вместе с ним пылала раскаленная ярость.
— Нет, — возразил он. — Я не настолько хитер. Я не ожидал… — Он смолк, затем, взяв себя в руки, продолжал:
— Я вынул патроны из винтовки в первую ночь в хижине. Это показалось мне необходимым в данных обстоятельствах.
Лори испытала ярость, неведомую ей до сих пор. Ярость была смешана с другими, непостижимыми переживаниями. Как могла она питать какие-то чувства к мужчине, едва не умоляющего ее выстрелить, но знающего, что оружие безопасно?
— Ты отвратителен!
— Ты была другого мнения пару минут назад.
— Я просто хотела взять винтовку, — солгала она.
Он медленно поднялся, сделал несколько шагов к Лори и отнял у нее винтовку. Потом следил, как медленно и мучительно поднимается Ник. Кисти его покраснели от крови в местах, где железные браслеты врезались в плоть во время схватки.
— Позаботься о нем, — устало сказал он Лори. Ник повернулся к нему:
— Разве в этом путешествии не хватит одного Брэдена, Дэвис? Тебе обязательно нужно уничтожить нас обоих? Морган не ответил.
— Держись подальше от моей сестры, — произнес Брэден сквозь стиснутые зубы и крепко сжав кулаки.
— По-моему, она сама может позаботиться о себе, Брэден, — сказал рейнджер, и Лори показалось, что в голосе его прозвучала пораженческая нотка.
И опять тоска захлестнула ее, потому что сердце отозвалось на печаль в его голосе, и она поняла, что он ошибается — она просто не могла заботиться о себе, когда рядом он…
Глава десятая
Они покинули хижину на следующее утро. У Моргана распухло лицо и под левым глазом появился синяк, но Ник выглядел еще хуже. Правда, Моргану было от этого не легче. Брэден был скован, Морган — нет. Он любил честную борьбу, а то, что случилось, не было честным, даже принимая в расчет рану Моргана.
Поэтому, черт побери, он горел желанием выплеснуть грозившее взорвать его изнутри разочарование. Пусть с помощью голых кулаков. Матч без правил между ним и Ником Брэденом.