Сладкая трель разбудила Лори. Она шевельнулась осторожно, чтобы не разбудить Ника. Он всю ночь беспокойно ворочался, и она знала, что ему досаждает собственное вынужденное бездействие. Кроме сходства в лицах, рейнджер и ее брат походили друг на друга своей с трудом подавляемой энергией и нетерпением. Ник любил бродить по ночам, он никогда не наслаждался покоем.
Вот и рассвет. Раньше это было ее любимое время суток. Она любила первое пробуждение жизни, нежные песни окликающих друг друга птиц, возвещающих наступление очередного дня. Но теперь рассвет не приносил радости: ведь каждый день все ближе увлекал Ника к петле. Каждый день она сражалась с собой из-за все более крепнущего увлечения рейнджером и страха за брата. Взор девушки устремился к тому месту, где спал Морган, но нашел лишь непривычно скомканные одеяла. Неподалеку лежала карта, и она пожалела, что не может схватить карту. Она продала бы свою душу за то, чтобы знать, куда они направляются.
Быть может, ей даже придется это сделать — продать душу.
Услышав плеск, донесшийся от источника, она посмотрела туда и увидела выходящего из воды рейнджера, грудь которого усеивали капли воды. Он был великолепен. Он казался неким богом войны, с многочисленными шрамами на груди, сильной и мускулистой, хотя тело его было более поджарым, чем у Ника. Он все еще не побрился и выглядел почти так же4 как в тот день, когда впервые появился в хижине, — жестким, безжалостным и во всем полагающимся на себя. Ничего не прощающим и бесчувственным.
Но она знала, что бесчувственным он не был. Его поцелуи опровергали это, хотя он и старался скрыть свои эмоции. При мысли о тех поцелуях внутри у нее зажглось пламя, и она вспомнила, как отвечала на них, и знакомые чувства забурлили в ней снова. Он приближался, и его мокрые штаны из грубого хлопка облегали ноги, непроизвольно привлекая внимание. Ей пришлось заставить себя отвести глаза и посмотреть на поднимающееся на востоке солнце, на деревья и куда угодно еще — только не на этого загадочного и внушающего ей ярость человека.
Рейнджер даже не взглянул в ее сторону. Он направился прямо к своей постельной скатке, схватил запасную пару брюк и исчез в зарослях. Через минуту он вышел оттуда, и его обнаженный торс все еще поблескивал каплями воды, но ниже пояса тело уже было облачено в сухую одежду. Он молча прошагал к сидящей девушке, наклонился и быстро отомкнул наручник, соединяющий ее с Ником.
Она тихонько отодвинулась от брата, который еще не проснулся. Лори быстро собрала сушняк для костра, как делала это по утрам, а рейнджер тем временем натянул рубаху и расчесал волосы. Проведя рукой по щеке, он оценил пробивающуюся бородку и нахмурился. Потом застегнул на себе оружейный пояс, лежавший рядом, и снова потер щеки. Искоса поглядывая на Лори, он открыл свои седельные сумки, вынул из них мыло и зеркало и снова двинулся к источнику.
Глаза Лори в тот же миг устремились на карту, все еще лежавшую возле седельных сумок, оставленных им здесь после того, как он достал все нужные ему вещицы. Девушка задвигалась быстрее и вскоре набрала достаточно сушняка для костра.
— Мне нужны спички, — сказала она рейнджеру, едва успевшему намылить лицо и сделать плавное движение бритвой перед зеркальцем, которое он удерживал на коленях.
Он поколебался и попросил ее принести седельные сумки.
Лори наклонилась над его скаткой, спиной к рейнджеру, причем встала так, чтобы он не смог увидеть, что делает ее рука с этими сумками. Скрытой из виду рукой она подхватила карту и сунула ее себе под рубашку. Он заставил ее подождать, пока не сделал еще несколько движений бритвой, затем отыскал в одной из сумок коробку спичек и молча подал ей.
— Могу я уединиться? — спросила она с насмешливой вежливостью.
Он поднял на нее пристальный взгляд, лицо его покрывала щетина пополам с мылом.
— Пять минут, не больше, — коротко сказал он. — И ты знаешь правила. Даже не помышляй подойти к лошадям.
— Да, сэр, — насмешливо произнесла она.
В глазах его играло пламя, они могли бы прожечь ее насквозь. Она хотела сказать еще кое-что, но опасалась внушить подозрение. Ей нужно уйти в рощицу, изучить карту и вернуть ее на место до того, как он побреется.
Лори пошла обычной для нее ленивой и вызывающей походкой, пытаясь казаться такой же, как в любое другое утро. Едва скрывшись из виду, она вытащила карту и впилась в нее взглядом. Он не провел линию маршрута, но городок Пуэбло был обведен кружком, и, судя по тому, как была сложена карта, их путь лежит посреди Колорадо, и скорее по горным тропам, чем по наезженным дорогам, огибающим долины. Ей необходимо передать весточку Джонатану и Энди. Если рейнджер переменит маршрут, то, по крайней мере, они не окажутся слишком далеко, и она сможет уведомить их об изменении телеграммой.
Девушка сунула карту за пазуху и заторопилась обратно. Рейнджер вытирал лицо шейным платком, и Лори, быстро подойдя к его скатке, притворилась, что споткнулась, и позволила карте упасть на свое место.
Рейнджер мигом очутился рядом с ней.
— Не ушиблась? — спросил он с устыдившей ее заботой.
Она покачала головой. Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Она помедлила, зная, что случается, когда он прикасается к ней, но все же взяла его теплую, сильную ладонь и непроизвольно стиснула. Его рука удерживала ее на секунду дольше необходимого, затем он отпустил девушку, и глаза его вдруг потеряли блеск.
— Ты должна быть более осторожной, Лори, — сказал он. — Нам хватит, похоже, двух ранений.
Взгляд ее упал на его рану. Она не была перевязана и казалась воспаленной и страшной. Девушка оглядела другие шрамы рейнджера.
— А эти у тебя откуда? — спросила она. Он пожал плечами:
— Два с войны. Еще один… от женщины, о которой я тебе рассказывал, той, что была «беременна». — Губы его дернулись так неожиданно, что она непроизвольно ответила на улыбку. Он улыбался словно мальчишка в пылу игры.
Быть может, Моргана смягчил тихий рассвет? Она просто знала, что таким он ей нравится. Очень нравится. И это опасно, весьма опасно. Разве может она замышлять что-либо против того, кто ей нравится? Она заставила себя отвести от него взгляд и посмотрела на просыпающегося Ника. Глаза рейнджера проследили за ее взглядом, и улыбка исчезла.
— Если хочешь завтракать, — заметил он, — разведи огонь. Я хотел бы скорее тронуться в путь.
— А куда мы едем, если мне будет позволено об этом спросить? — осведомилась она, неожиданно задетая холодом в его голосе.
— В Джорджтаун, — ответил он. — Поглядеть, смогу ли я найти там для тебя дилижанс.
— Я не поеду, — отозвалась она. — Я не оставлю Ника.
— Значит, предпочитаешь тюремную камеру? — Голос его был холоден, и она уже гадала, не была ли наваждением его недавняя улыбка.
— Неужели у меня нет выбора?
— Вероятно. — Глаза его сузились. — Попытка убить блюстителя закона.
— Но тогда ты получишь обоих Брэденов, да? — горько усмехнулась она. — Два трофея для охотника за людьми, две головы за цену одной.
Он скрипнул зубами:
— Черт побери, я не хочу, чтобы это выглядело так, но ты не оставляешь мне выбора.
— У тебя достаточно других вариантов, — оскорбилась она. — Ты просто не признаешь их.
— А как насчет вас, мисс Лори? — спросил он спокойным и угрожающим голосом. — У вас, случаем, не было других вариантов, кроме нападения на меня из засады?
— Да, — ровно ответила она. — Я могла бы убить тебя тогда.
— Ну и надо было так сделать, потому что другого шанса у тебя не будет, — произнес он, и голос его почти перешел в рычание, глаза горели недоверием. Он все еще убежден, что она пыталась убить его. Он всегда будет убежден в этом.
Он хочет верить этому, вдруг осенило ее, потому что это проводит между ними черту.
— Жаль, что я этого не сделала, — проговорила она, отворачиваясь. Ей хотелось скрыть слезы — слезы горечи, говорила она себе — слезы за Ника. Но еще, и она знала это, — слезы по утерянному краткому мгновению тепла, скользнувшего меж ними.