Брови Бостона полезли на лоб.
— Вынуждаешь? Она согласна. Да они всегда только за!
— Да? — Эсфиль подняла тонкие брови. — Где доказательства?
Бостон резко развернулся к Любе.
— Ты поедешь ко мне? Скажи, что ты сама согласилась.
От неожиданности у Любы чуть челюсть не отвалилась. Вот это номер! Неужели во время их общения промелькнуло нечто похожее на добровольное согласие?
— Скажи, что с удовольствием ко мне поедешь, — потребовал Бостон.
С удовольствием? Она закашлялась.
— Ты что, издеваешься?
— Не вижу согласия, — тут же процедила Эсфиль, заводя машину. — Приморская…?
— 73, - Люба с облегчением откинулась на спинку. Бостон молчал, не отводя от нее глаз, практически полностью заплывших чернотой. Это настораживало, а еще больше настораживало зарождающееся где-то глубоко внутри разочарование. Никто не любит принуждения и отсутствие выбора, пусть даже иллюзорного. Но, черт возьми, от кого скрывать? Ей хотелось увидеть, где и как живет Бостон.
И если продолжать быть честной, то пригласи он ее в гости на микрон чуть-чуть более вежливо, все были бы счастливы! Но нет, такое впечатление, что он специально рушит все, что между ними может выстроиться, разносит заранее, круша фундамент даже не в камни, а в мелкую пыль.
Вскоре они уже катили по нужной улице вдоль притихших домов.
— Люба… — слышать свое имя, произнесенное его негромким располагающим голосом, было очень непривычно. И неожиданно приятно, будто вместо горького лекарства на язык попал легкий крем с тонким фруктовым ароматом. — Если бы наше знакомство началось другим способом… Ты можешь просто забыть? Просто представить, что мы незнакомы. Ну да, так получилось, но Шатун в тот раз меня просто дико вывел! Ты не представляешь, каким нудным дятлом бывает наш ректор. Он считает, что любую сумму денег мне достать — просто плюнуть, что я вроде оленя, которому достаточно стукнуть копытом и на землю посыпятся драгоценные камни. — Бостон на секунду задумался и хмыкнул. — Ладно бы камни. Но он хочет цветные бумажки, а это уже не дело сказочных персонажей. И при этом полагает, что я обязан представлять собой совершенного студента, порядочного, послушного и идеально вымуштрованного, которого приятно таскать по приемам и демонстрировать потенциальным спонсорам. Больше бабла, еще больше! Ты просто не представляешь, как это бесит! Но ладно, признаю, ты ни при чем и просто попала под горячую руку. Мне жаль, клянусь, я бы сам потом извинился, если бы ты так не завелась! Но ты сама виновата, раздула на пустом месте трагедию глубиной с Марианскую впадину. Давай забудем, а? Давай начнем сначала, будто мы познакомились только сегодня?
Люба с усилием подавила желание помотать головой и вытряхнуть из ушей липкие шарики его слов. Нет, нет, это не мой размер, да и волка не прикроешь овечьей шкурой — все равно хвост и зубастая морда торчат наружу.
— Такое забудешь. Пять лет строгого режима, — зло отчеканила она.
Бостон нервно дернулся в сторону Эсфиль, но та смотрела прямо вперед. Еще секунду и машина затормозила у высоких ворот. Не успела Люба пошевелиться, как ее схватили за руку.
— Люба… Пообещай, что ты придешь ко мне в гости и на сегодня я оставлю тебя в покое.
— Бос…
— Молчи, — рявкнул он в сторону заговорившей Эсфиль. — Ты готова пойти на принцип и позвонить Джайзеру? Возможно и я пойду на принцип! Чего мне терять? Если вам обеим уперлось галантное обращение, прекрасно! Вы его получите! Но строить меня вы не будете, можете даже не мечтать! Люба? — он снова повернулся, с ожиданием уставившись прямо в глаза.
Конечно, согласиться в такой ситуации просто невозможно. Снова в ту же реку? Есть вещи и пострашнее шантажа. К примеру, имя, произнесенное голосом Бостона, когда тот не дурачился и не угрожал, или его твердая рука, крепко сжимающая ее запястье. Обещание темной тягучей ночи, которую периодически обещают женщинам всех времен и народов. Сладкий десерт, в предвкушении которого сжимался желудок. Желудок ли?..
'Просто я давно не была с мужчиной', - решила Люба. В туманном прошлом осталась не только ее семья, а и молодой человек, который здраво рассудил, что нет смысла продолжать отношения, когда между ними расстояние в тысячу километров. Куда разумнее просто сохранить приятные воспоминания об исчерпавшей себя любви. Или привязанности? А, какая разница! Её такое решение не особо-то и удивило. Было все равно.
Молчание затягивалось и упрямство на лице Бостона становилось всё более непробиваемым. Казалось, каждый из присутствующих понимает — Люба не может сказать 'Да', потому что согласие будет означать полную капитуляцию на всех фронтах одновременно, но если сейчас она скажет 'Нет', Бостона не остановит ни Эсфиль, ни прозвучавшие ранее странные угрозы, что бы они не значили. Кстати, узнать бы, что за Джайзер такой грозный, вдруг тоже получится при случае использовать его имя?
Когда тишина от напряжения зазвенела, Эсфиль негромко сказала.
— Бостон, Люба не придет к тебе в гости.
Кость Любиного запястья чуть не треснула от его хватки, а по коже вверх пронеслась волна какого-то колючего тепла. Оставалось порадоваться, что он держался не за ее шею.
— Но она придет в гости ко мне, — решительно закончила Эсфиль. — Да?
— Да, — Люба опустила глаза и почти вошедшим в привычку движением резко выдернула руку. Небо, да на такую союзницу нужно просто молиться! В находчивости ей точно не откажешь — всем угодила и умудрилась сохранить нейтралитет.
— Завтра, — беспрекословно заявил Бостон.
— Хорошо, завтра, — согласилась Люба, потому что Данилецкая взглядом просила сейчас не спорить и просто подыграть.
— Иди, — Бостон наклонился и открыл дверцу.
Выскочив из машины, Люба успела услыхать, как Игорь пробормотал в сторону.
— Твою мать! Вот влипли…
Люба почти бежала к воротам, к надежной крепостной стене, за которой покой и безопасность, и первым делом ей хотелось увидеть Сашку, а потом, совершено непонятно отчего — увидеть печь, которая обжигает фарфор. И немного с ней поболтать.
Глава 5
Утром начался дождь. Мелкие капли воды лениво сыпались с неба, моросили основательно и уверенно, будто давая понять — дождь пришел надолго, захватил власть, по-хозяйски уверенно завладел серым небом, влажным воздухом и мокрой земной поверхностью.
Сашка с братьями под присмотром тети Дианы отправился на день рождения их товарища. Люба волновалась, хотя дом, где те гостили, находился всего через улицу — при желании его можно было увидеть, забравшись на верхнюю ступеньку ведущей на крышу рабочего дома лестницы, которую после ремонта черепицы так и не убрали.
— Тебе нужно давать брату больше свободы, — сказал дядя, когда после полученного Сашкой приглашения Люба озвучила все свои страхи, не желая отпускать его одного, то есть без своего сопровождения.
— Какой свободы? Он совершенно беспомощный, особенно в незнакомой обстановке с незнакомыми людьми! А там целая компания!
— Конечно, он беспомощный! Так и дальше будет, если ты хотя бы временами не станешь позволять ему учиться жить среди малознакомых людей. Да, ему придется нелегко. Да, он много раз упадет и расшибет нос, как в прямом смысле, так и в переносном, но иначе он вырастет стопроцентным инвалидом. Именно тем самым привязанным к юбке беспомощным слизнем, каким его считает даже его собственная сестра!
Люба не стала спорить и просто отвернулась. Она все понимала, она и сама так думала, конечно, когда родители были еще с ними и не приходилось в одиночку разбираться с проблемами, которые вдруг сгустились как тучи над головой и грозились разразиться ливнем и градом. Чего один только Бостон стоил! Пара злобных ярких молний? Всего-то, если принимать во внимание, что тучи все такие же темные и грозные.
— Вы оба должны жить совершенно нормальной для детей жизнью. Насколько это возможно, — поправил дядя. И Любе снова пришлось согласиться, отпустить брата преодолевать свои трудности в одиночестве, потому что ей нужен свободный вечер, потому что ей предстояло идти в гости… В гости, надо же, какое интересное слово, а главное, мало отражающее реальное положение вещей. Впрочем, она действительно не против взглянуть на дом, о котором столько разговоров и снова увидеть Эсфиль, чужую и неприступную, с отрешенным лицом выставляемой на всеобщее обозрение скульптуры.