Послышался шорох юбок, ноздри затопил аромат духов. Лена сжала плечо Уилла, пытаясь опустить руку ниже, и невольно прижалась грудью к его широкой спине. Все мысли о чтении вылетели из головы.
– Что ты знаешь о любовных письмах? – Она вскочила на стул и потянулась за бумажкой. Их лица оказались на одном уровне. Опасно близко. – Те женщины, что на тебя позарятся, стихов не пишут.
– С чего взяла? – бросил Уилл в ответ. – Знала б ты, какие стихи они мне на ушко шепчут.
– Фу, ты мерзавец.
Стул зашатался, их взгляды скрестились. Лена вскрикнула и, падая, ухватилась за Уилла. Тот почувствовал на руках бархатную теплую плоть. Оба сердца бешено забились.
Мир замедлился, и осталось лишь ощущение Лены в его объятиях. Их взгляды встретились, а потом Уилл нагло опустил взгляд на ее губы.
Лена округлила глаза и издала сдавленный вскрик.
– Поставь меня.
Уилл едва дышал от голода, который пытался вырваться и завладеть его телом. Он знал, что сияющий янтарь глаз стал ярче; почти ощутил жар в радужках, когда изменился их цвет.
– Уилл, твои глаза, – прошептала Лена.
Его губы обдало ее теплым дыханием. Яблоки с корицей. Уилл ясно чувствовал запах Лены и вдруг захотел попробовать ее на вкус.
«Не надо».
Отпихнув ее, он повернулся, сжимая бумагу в кулаке. Надо убираться отсюда. Подальше от ее аромата, от искушения сделать то, за что она никогда его не простит.
Наверное, Блейд с Онорией не ошиблись. Похоже, ему нельзя доверять.
– Уилл, тебя трясет, – прошептала Лена.
Уилл посмотрел на свои руки. Дрожь от них охватила все тело.
– Ты права. Видать, перенапрягся.
– Может, я пойду?
Кажется, у нее наконец-то проснулся инстинкт самосохранения.
Уилл кивнул, пытаясь держать себя в руках. Какого хрена с ним творится? Какая разница, нашла ли она… кого-то. Внезапно он снова стал задыхаться от гнева, а глаза заволокла красная пелена.
– Не над было приходить. Эт уже не твой мир. – Он специально говорил как можно резче.
Помолчав, Лена ответила:
– Я знаю. Не ожидала, что ты здесь окажешься. Ты никогда не приходишь сюда днем.
Вот почему она всегда появлялась именно в этом время.
– Ну и че ты не уходишь?
– А мое письмо?
За спиной послышались тихие шаги. Лена задела юбками ноги Уилла, а потом провела рукой по его руке, складывая письмо. То самое, которое ей так отчаянно хотелось вернуть.
Для подобной скрытности существовала лишь одна причина.
Уилл не смог остановить себя. Ему надо было знать в чем дело, пусть даже ответ вряд ли понравится. Лена вскрикнула, пытаясь вырвать у него письмо.
Они разорвали бумагу пополам и отшатнулись, сжимая каждый по клочку. Уилл развернул свой. Ни букв, ни предложений. Он уже видел нечто подобное. Тот же чертов код, что и у поджигателя сливзаводов.
Сердце упало.
– Де ты взяла эту хрень? – прошептал он тоном, полным ледяного страха.
Лена издала полузадушенный всхлип и бросилась к двери. Уилл схватил ее за юбки, чувствуя, как по спине продрал мороз.
– Никуда ты не пойдешь, пока не скажешь, де ты, черт подери, это взяла?
– Подобрала, – солгала Лена.
От нее буквально несло горечью.
Уилл схватил ее за плечо.
– Садись, – прорычал он, толкая ее на стул, который она чуть не опрокинула. – Выкладывай, в чем дело. И не смей больше мне врать.
Глава 4
Уилл навис над Леной с хмурой гримасой, во весь рост в два с лишним метра, и потребовал:
– Выкладывай.
Глаза, блестевшие жутким янтарным цветом, доказывали, что он не совсем человек. Лена отклонилась, держась за столешницу, и замерла, боясь шелохнуться, пусть стул под ней и шатался.
Сказать Уиллу правду она не осмеливалась и вместо этого, вздернув подбородок, спросила:
– А если нет? – И встретила его яростный взгляд.
Стук сердца отдавался в ушах. Уилл не причинит ей вреда. Однако она заметила, как дрожат его руки. Возможно, он перенапрягся. Или нет. Таким она его прежде не видела.
Уилл раздул ноздри, повернулся и ударил обеими руками по столу. Склонил голову и глубоко вздохнул. Потом еще раз.
– Я…
– Тихо. Погоди минутку, – прохрипел он.
Лена сглотнула. Что с ним? Она выпрямилась, так что все четыре ножки стула коснулись пола. Часы на стене отсчитывали секунды. Каждый щелчок, казалось, растягивался, время замедлилось, а в комнате сгущалось почти невыносимое напряжение.
Внезапно Уилл поднял голову. Золотисто-каштановые волосы доставали до воротника, и он резко откинул их с глаз.
– Не лги, – предупредил, ткнув в Лену пальцем. В другом кулаке он сжимал смятый кусочек письма. – Де ты его взяла?