Лена отыскала знакомую уродливую старую птицу, открыла клетку и подманила посыльного себе на запястье. Не обладающий такой же точностью, как почтовый голубь, хорошо обученный ворон все равно мог найти дом, в котором вырос. Затем слуга возвратит птицу обратно в башню для следующего сообщения.
На клетке не было герба; Лена не знала, кому она принадлежит.
Стальной браслет обвивал левую лапку ворона. Лена вытащила небольшую кожаную трубочку из корсажа и надежно закрепила. До этого отправить сообщение мистера Мандевилля у нее не было возможности. Слишком частые визиты в трущобы вызвали бы подозрения, и после нескольких дней в раздумьях, она решилась отправить записку.
Это последнее послание до встречи с Меркурием.
Оглянувшись через плечо, она поднесла птицу к открытым часам, которые занимали большую часть помещения. Тяжелый бронзовый циферблат на верху башни привлекал взгляды, а через грани проникал холодный ветер. Размеренно тикающая секундная стрелка проплыла мимо, и Лена подняла ворона и выпустила.
Перед ней высилась Башня из слоновой кости. Воронья была одной из четырех башенок поменьше, которые окружали крупную цитадель. Птица взмыла вверх, облетела блестящую белую махину и исчезла над соседним заброшенным собором.
Выполнив задание, Лена пошла по лестнице мимо деревянных клеток. Она как-то пыталась проследить за вороном через подзорную трубу, но узнала лишь, что он направился на запад, а через некоторое время спикировал вниз.
Судя по всему, либо в Мейфэр, либо в Кенсингтон.
Значит, ее связной внедрился в высшие круги Эшелона. Может, слуга? Или трэль у влиятельного покровителя? Тот, у кого есть доступ к тайнам Эшелона. Судя по переданным сведениям, источник близок к самому Совету герцогов.
Завтра или через день ответный ворон поскребется в ее окно с запиской для Мандевиля. Лео считал, что у Лены завелся поклонник.
Закрыв тяжелую деревянную дверь в гнездовье, она задвинула щеколду и повернулась. Мелькнула молния из черного шелка, и кто-то прижал Лену спиной к себе, легонько приставив нож к сонной артерии.
– Не шевелись, – раздался хриплый шепот.
Лена застыла, сердце подскочило к горлу. Неужели кто-то за ней проследил? Они знали, что она только что отослала?
– Какое у смерти лицо? – произнес то ли мужской, то ли женский голос, но слова были знакомы. Значит, тоже гуманист.
– Бледное, – прошептала Лена.
Нажим клинка чуть ослаб, но не пропал.
– Завтра прибывает скандинавская делегация. Я хочу, чтобы ты сорвала подписание мирного договора.
– Вы ошиблись, я уже этим не занимаюсь. Я же сказала Мандевилю.
Нажим усилился, и Лена выгнулась назад, судорожно сглатывая. Нападавший был выше, но не слишком.
– Когда Меркурий прикажет, тогда и перестанешь. – Ледяной голос, жестокие руки.
Лена резко вздохнула.
– Вы – Меркурий?
Повисла долгое молчание.
– Я передаю его приказы.
– Как мне остановить заключение договора? Я не знаю…
– Используй Зверя, – прошептал гуманист.
Лена стиснула зубы.
– Нет.
Резкий ответ эхом прозвучал в каменном коридоре. Нападающий убрал руку с ее талии.
– Может, это изменит твое решение?
В ладонь Лене вложили что-то угловатое и металлическое. Она приподняла вещицу и когда поняла, что это такое, сердце забилось неровно.
Один из заводных солдатиков Чарли, которых Лена сделала собственноручно. В последний раз они стояли у брата на полке в его спальне.
– Сорви мирный договор или я заберу не только его игрушки, – резко прошипел нападавший.
Затем давление на горло исчезло, и Лена накренилась вперед, пока кто-то поспешно удалялся прочь по коридору.
Она заметила лишь черный закручивающийся плащ. Но кое-что привлекло ее внимание: человек не способен двигаться с такой прытью.
Ей угрожал голубокровный.
Глава 11
Рядом с южными доками пьяняще пахло духами. Вот только этот аромат никак не мог скрыть землистый запашок Темзы, сейчас еще более зловонный из-за стоящего на дворе лета. Тут и там леди подносили к носикам надушенные мешочки с ароматическими шариками, а у некоторых даже в веерах были вшиты благовония.
Вокруг платформы, воздвигнутой вдоль доков, замерли настороженные металлогвардейцы. В из глазницах приглушенно сияли едва заметные голубоватые огоньки, от полированных золотых нагрудников отражались газовые фонари. Хотя императорский эскадрон насчитывал лишь пару сотен машин, выглядели они впечатляюще. И пусть их использовали в основном только на церемониальных мероприятиях, встроенные в механические руки кинжалометы делали гвардейцев крайне опасными.