Но Констанция росла изо всех сил, а вместе с ней, если верить Анри и мамушке, росла управа на алчного, неуемного, свирепого, беспощадного, самого опасного и целеустремленного из мусульманских врагов – Имадеддина Занги, Кровавого, будь он проклят и осужден на вечные муки.
Антиохия великолепна своими широкими, мощенными мрамором улицами с высокими колоннадами, вместительными караван-сараями, многочисленными фонтанами и общественными банями, в которых по трубам безотказно течет вода, принесенная в город римским акведуком. Из-за взбирающихся на вершину горы стен с узкими бойницами выглядывают башни новых церквей и восстановленных древних соборов, с высоты горы Сильпиус взлетает в небо могучая цитадель и прилегающий к ней роскошный княжеский замок. Но сердце лежащей на Великом шелковом пути Антиохии – это ее базар: тут продается все, от рабов до тигровых шкур.
Покупатели расступались перед паланкином, который несли широкоплечие чернокожие сыны Хама. Внутри наверняка ехала знатная особа, может, даже сама княгиня, недаром процессию сопровождала стража. Персидский торговец перестал рассекать воздух гибкими мечами из закаленной стали, индиец низко склонился за россыпями пахучего имбиря, перца, шафрана, корицы, мускатного ореха и гвоздики. Даже встречный рыцарь и тот направил своего коня в сточную канаву, рискуя опрокинуть стол с китайским фарфором, лишь бы, склонившись с седла, нагло заглянуть в завешенное муслином окошко паланкина. Только маленький, мышиного цвета ослик с громоздящимися на его спине огромными мешками и сидящей поверх них девочкой лет четырех не уступил дорогу важной особе. Охрана уже спешила смести с пути важной дамы дурную скотину вместе с поклажей и наглым магометанином, вцепившимся в ослиную уздечку, но стражников остановили отчаянные крики бородатого франка, ухватившего полосатый рукав халата хозяина осла:
– Люди добрые! Я узнаю эту обрезанную собаку! Это он в бою при Аазазе зарубил моего младшего брата Тибо!
На громкие вопли мгновенно собралась толпа, и франк, не выпуская убийцу, стал пересказывать слушателям подробности гибели отважного Тибо. Из застрявшего паланкина выглянула юная дама с круглыми и сверкающими, как серый берилл, глазами. Ослик испуганно тряс толстой мордой, забытая на нем девчушка всхлипывала, прикрываясь рукавом, отзывчивые прохожие уже сшибли с преступника чалму, заломили и туго стянули ему руки за спиной, и только сам худой араб с орлиным носом и седой бородой продолжал дико озираться, не произнося ни слова в свое оправдание.
– Что скажешь? Молчишь? Презренный убийца! Казнить его, казнить!
Старик пробормотал что-то невразумительное, беспомощно втянул голову в плечи и переводил отчаянный, растерянный взгляд с одного кричавшего на другого. Знатная дама догадалась, что чужеземный злодей не понимает местного северофранцузского наречия. Магометане – страшные существа, способные на самые ужасные поступки, и тем удивительнее, что вот этот враг, чуть ли не первый, кого она видела так близко, совсем не выглядел злодеем. Хитрый нехристь с его сединами, трясущимися руками, согбенной спиной и при пособничестве заплаканной крошки на ослике казался совершенно беспомощным и безобидным. Констанция, конечно, выполнит долг правительницы и отомстит за погибшего франкского воина, сурово наказав этого сына дьявола, но не по-христиански было бы казнить его, даже не объяснив за что. Дама решительно распахнула дверцу и выскользнула наружу. Все немедленно склонились в низком поклоне:
– Ваша светлость… Благослови вас Бог… Это наша маленькая княгиня, Констанция… – Прохожий поднял сынишку повыше, чтобы тот увидел властительницу Антиохии – невысокую девушку, еще почти девочку, с круглым, необыкновенно милым лицом.
Констанция важно выпрямилась, чтобы толпа не заметила ее смущение.
– Мессир говорит по-французски? – спросила она растерянного старика звонким, срывающимся голосом на парижском наречии. Любопытные давили на тех, кто стоял ближе к происходящему, и страже пришлось направить на зевак копья.
– Да, мад… ваша сиятельность, – с поклоном ответил старик, нещадно коверкая французские слова на арабский лад. – Я мирный лекарь, я не нарушал никаких законов и ничего не сделал этому славному человеку…