И — боевая задача…
Глава тринадцатая
Чей-то смех
Осторожно стали погружаться:
— глубже,
— глубже,
— глубже…
В это время по средней палубе первого отсека двигался мичман Семёнов.
Виктор Семёнов — запомним это!
Он шёл в сторону носа. Там же, на этой же палубе спал в своей каюте командир «лишнего» экипажа капитан второго ранга Полтавский. И это пока всё. Остальное об этих двоих — потом.
А во втором отсеке мучительно заканчивался вечерний чай, превратившийся в сплошное безобразие. А на средней палубе этого отсека находился некий капитан-лейтенант Привалов — запомним и это.
А в третьем отсеке механики с вахтенным офицером добивали эту чёртову дифферентовку — таблицы, формулы, инструкции. Впрочем, многое из этого просто держалось в голове и делалось на глазок, было ведь потеряно так много времени, и надо было поспешать.
А свободным от службы, да и не только им, хотелось спать, спать и спать…
Свободным от службы, да и не только им…
Погрузились.
Первым заметил беду капитан-лейтенант Привалов, который был в данный момент на средней палубе второго отсека: из вентиляционной трубы хлестало море! Подлодка продолжала вентилироваться! Но уже не атмосферным воздухом, а мощными потоками, сотнями тонн забортной воды! Привалов объявил голосом аварийную тревогу и в нужном месте, перекрыл вентиляционную трубу — широкую, диаметром в 400 миллиметров!
Узнав о случившемся, старпом Колосов перекинул ручку электрогидравлического манипулятора и прекратил «вентиляцию». Вода перестала поступать внутрь подводной лодки, но несколько десятков тонн её оставалось в огромной трубе, растянутой по всему кораблю. И эти тонны продолжали выливаться…
А в эти самые секунды в носовом отсеке капитан второго ранга Полтавский, проснувшийся от какого-то непонятного шума, встал и, ещё плохо соображая после принятых таблеток, открыл дверь своей каюты. Вода с грохотом лилась прямо перед ним.
— Витя, что тут происходит? — закричал он как раз подбежавшему Виктору Семёнову, который молниеносно перекрыл воду в нужном месте.
Трезвый Семёнов знал не больше проснувшегося и заторможенного таблетками Полтавского. Одно только было ясно: вода в первый отсек больше не поступает…
И в это же время почему-то пропало электропитание. Случилось это через несколько секунд после того, как Колосов перекинул ручку манипулятора на пульте. Задержись он на эти секунды, и перекидывать было бы уже бесполезно. И все дальнейшие события могли бы потечь совсем по другому руслу.
Автоматически включилось аварийное освещение.
Мертвенно-синий свет только тем и был хорош, что скрывал, как побледнели вдруг лица всех членов экипажа.
Командир подлодки Рымницкий выругался и тотчас же приказал:
— Продуть балласт аварийно! Всплываем!
Молоденький мичман из «лишнего» экипажа, сидевший на пульте управления цистернами главного балласта под присмотром «основного» и опытного мичмана, закреплённого за этим же пультом, включил нужный пакетник. Рымницкому на миг почудилось, будто бы палуба стала уходить у него из-под ног — так сильно вздрогнула, качнулась лодка. А боцман, который сидел возле этого самого пульта, так тот даже и отлетел назад, больно ударившись о корпус кругового навигационного обнаружителя, что стоял у него за спиною.
Все переглянулись. Что это было?
Но вот послышались знакомые булькающие забортные звуки, означавшие, что сотни тонн воды выдавливаются наружу сжатым воздухом, и на душе у людей сразу полегчало. Подлодка всплывала — вот, что означали все эти мощные раскаты вытесняемого из тела лодки сжатого воздуха.
В скором времени лодка закачалась — похоже, на поверхности моря началось волнение. Рымницкий взглянул на глубиномер и, увидев, что он показывает «ноль», вздохнул на этот раз совсем уже облегчённо:
— Ну, слава богу! Наконец-таки всплыли!
Самое страшное из того, что могло случиться, теперь уже было позади. В надводном положении с неполадками всегда можно справиться. Главное, чтоб не под водой.
Только бы не под водою!
— Старпом! Доложить надводную обстановку! — приказал Рымницкий.
— Горизонт чист! — крикнул старпом, глядя в перископ. Его синее лицо наконец оторвалось от окуляра. Оно тоже выражало радость и облегчение.