Отношения с атомом стали непринуждёнными, панибратскими, как между собутыльниками где-нибудь в подъезде: собрались, выпили, разошлись…
Безобразия были, конечно, и в Америке, начисто развеивающие миф об американской демократии, но сейчас речь не о ней, а о Коммунистической Империи.
Самолёты этой Империи влетали в гриб атомного взрыва, танки въезжали прямо в зону поражения, люди собирали руками образцы оплавленных пород; над тысячами русских солдат — свои же, а не враги, под руководством Великого Полководца и Спасителя Отечества взрывали атомные бомбы и смотрели потом, что с этими своими, — а не вражескими! — солдатами будет; мирное население не предупреждалось о том, что вон те облака и вон те огненные шары, которые видны на горизонте, — опасны для жизни; мирное население гробило здоровье и своё, и будущих поколений, а гениальные академики и различные государственные органы наблюдали за этим с холодным любопытством.
Тысячи тонн тайно выброшенного радиоактивного мусора с тех самых пор и валяются в сибирской тайге, в тундре, в горах Кавказа, Алтая и Урала; и никто точно не знает, где и сколько всего этого понакидано. Никаких указателей, никаких карт. И кто-то случайный и невинный проходит мимо сейчас и ни о чём не догадывается… Будущие поколения пусть создают отряды специальных геологов, специальных мусорщиков; медики пусть создают специальные разделы медицины по наследственным атомным болезням и уродствам. А пока — живём себе и живём в непроницаемом отсеке нашего времени! Презрение и ненависть потомков никогда не достигнут наших ушей и сердец.
Со временем — людей, кровно заинтересованных в развитии так называемого мирного атома, становилось всё больше и больше. Государство выделяло на такое развитие громадные суммы, приводились в движение гигантские потоки стройматериалов, оборудования, аппаратуры. И какие-то частицы от этого налипали на чьи-то жадные пальцы. И кто-то очень сильно богател на этом. И кому-то было очень нужно доказать, что требуется не одна атомная электростанция, а две или десять; что в том месте, о котором исследователи прежде отзывались, как о непригодном для строительства атомного объекта, строить такой объект всё-таки можно. А рассуждение было такое: если не построить здесь и сейчас, то деньги не прилипнут к пальцам, а если построить — то прилипнут. А если построить очень быстро с нарушением таких-то и таких-то правил безопасности, то и деньги прилипать будут ещё быстрее. Всё очень просто. И никаких высших философских категорий. Жажда хапануть и урвать — и не больше того.
В стране формировалась настоящая атомная мафия, способная ради личного обогащения на всё, что угодно: на обман общественного мнения, на подкуп, на вымогательство, на угрозы, на шантаж — на любое злодеяние. Единственная ценность для атомных бандюг — личное обогащение на этот момент. А люди — мусор, под ногами, который отпихнул и — пошёл дальше. И потомки — тоже мусор. И в том числе — их собственные дети и внуки, даже и они — мусор!
И ведь что особенно странно: вся эта банда убийц, фанатиков и головорезов выглядела очень респектабельно — все при костюмчиках и при шляпах, при наградах и при величественной осанке, у всех — озабоченный вид и умные разговоры о Служении Человечеству, о Новых Горизонтах Науки и о прочей белиберде…
Я ничуть не выгораживаю Америку. В Америке было во многом то же самое, но пусть об этом честно расскажут сами американцы. Если смогут. Не всё же им быть судьями и палачами других народов, когда-то нужно и о собственной совести и о собственном покаянии подумать.
Ну а советский Тихоокеанский Флот, о котором сейчас и идёт речь, в числе прочих своих «атомных подвигов», среди которых уже был едва не состоявшийся атомный взрыв на затонувшей как-то раз возле Большого Камня подлодке, додумался тяжёлую воду из-под субмаринных атомных реакторов хоронить в недрах Тихого океана. В железных бочках вывозили её куда подальше от берега. И там её, родимую, и положено было топить, чтоб ушла на дно и — с глаз долой!
Но моряки из петропавловской базы атомных подводных лодок с изумлением обнаруживали, что тяжёлая вода вовсе не настолько уж и тяжела, как ей предписывалось быть актами о списании. Самым легкомысленным образом она была легка — из-за воздушного пузыря, который был в каждой такой бочке. И тонуть в океане эта вода не желала. Привязывать же специальный балласт к бочкам, которые всё равно же когда-нибудь проржавеют насквозь, людям не хотелось — только время зря терять! И люди расстреливали из автоматов плавающие по волнам бочки с тяжёлою водою до тех пор, пока бочки эти не превращались в решето и не тонули. Затем записывали то, что положено, туда, куда положено. И жили себе дальше в своё удовольствие под девизом: «Гуляй, Вася!»