Выбрать главу

Ратмир знал, что прав. Гордость может обойтись в несколько десятков мучительных смертей – воины Скегги, называвшие себя Псы Войны, безжалостны к побежденным. Они возьмут старую крепость раньше, чем кончится этот проклятый дождь.

– Я хочу услышать твои условия, – сказал Ратмир, – а утром скажу решение.

Скегги кивнул и молча пошел к ждавшей его у пустой пристани лодке с белым щитом на носу[2].

Ратмир в молодости сам ходил в дружине норвежцев.

В доброту норманнов он не верил.

* * *

Дым от очага в центре просторного зала уходил вверх, под самую крышу, к концам резных балок. Совет держали в доме Ратмира.

Жилье князя мало чем отличалось от изб свободных, живших в деревушках у Ясеня[3]: простой сруб, дощатая крыша под дерном. Само жилище из трех частей: изба с очагом и печью с дымоходом в потолке, холодные сени и неотапливаемая клеть, пристройка к сеням, где обычно хранили вещи и спали молодые.

Скандинавские купцы, которые давно облюбовали Ясень, надоумили сначала плотника Сухого, а потом и других строить второй этаж: с лестницей. С тех пор хлев и кладовые переехали на первый ярус, а изба и сени – на второй.

Свой дом Ратмир выстроил раз в пять длиннее, чем обычные избы. В подполье и ледниках хранилась провизия на случай долгой осады крепости, а почти весь второй этаж: состоял из огромных сеней – гридницы[4]. В этом просторном зале, потолок в котором поддерживался резными столбами с изображениями охоты волчьей стаи, князь пировал с дружиной и принимал важных гостей.

В пространстве избы когда-то, по традиции, правила жена Ратмира Иволга. Ее был бабий кут между глиняной печью и противоположной стеной, у которой хранились ручные жернова, посуда и прочая утварь. Жена ведала красным углом, где была устроена трапезная и хранились родовые святыни.

Мужчине, пусть и знатному, в избе обычно отводилось места немного: днем на лавке нищих у входа в притвор, а ночью на полатях. Его полный опасностей мир начинался за стенами царства женщины. Родичи Иволги, из карел, говорили: «Жена с кошкой в доме, муж с собакой во дворе».

После смерти супруги Ратмир так и не обзавелся ни новой женой, ни наложницами. Он запер дверь в избу на засов и отпирал лишь на годовщину ухода Иволги в другой мир, принося в красный угол ожерелье из зеленых стеблей ее любимой речной кувшинки.

Верные люди Ратмира – те, кто еще не отправились пытать счастья в Ладогу, – неподвижно сидели на скамьях за столом. Багровый свет факелов и сальных свечей струился по усатым лицам и оружию, блестел на умбонах[5] развешанных на стенах круглых щитов. Хмурые ратники негромко и немногословно переговаривались между собой, в задумчивости грея в больших ладонях рога и чаши. Все знали друг друга множество зим, все чувствовали наступление сурового времени.

– Что скажешь, Хрольв? – Ратмир откинулся на спинку высокого стула во главе длинного стола.

Старый варяг не спешил с ответом. Он любил говорить юному сыну Ратмира, Ратияру, который тоже был здесь, что мудрость прибавляется вместе со шрамами. Один из немногих выживших в боях выходцев из ледяного Роголанда, Хрольв, прорубил себе путь к богатой старости благодаря не столько секире, сколько хитрости, позволившей ему стать советником вождя славянского племени. Руны ран иссекли его лицо, как могильный камень.

Хрольв видел, что происходит с Ясенем, после того как в устье реки Волхов заявила о себе Ладога. Те, кто в городище были умом проворнее, снимались с места и уходили в новое поселение. Хрольв понимал, какие выгоды сулил Альдейгьюборг в будущем, но уходить не собирался.

Рядом с Ратмиром его удерживало то, что норманны называли «дренгскарп» – кодекс чести воина. Когда-то они бились с Ратмиром в одной дружине, делили в походах хлеб и ранения, и каждый из них знал, что показать соратнику спину в трудный час – хуже мужеложства.

Хрольв понимал, что когда-нибудь старое городище снова проверят на прочность, но ошибся во времени, переоценив былую славу крепости. Теперь ему было стыдно.

– Если Скегги будет атаковать, мы не доживем до заката, – сказал Хрольв, – знай он, что нас не больше десятка, не стал бы тратить время на беседы. Он не знает. Поэтому осторожен.

– Даже десять человек способны защитить крепость, – возразил Ратмир.

– Скегги брал крепости много раз. Говорят, его тараны придумал монах, умеющий читать римские чертежи. Сейчас он просто не знает, сколько нас. Поэтому Пес остерегается.

– Чудь! – выкрикнул Ратияр, русый, высокий и широкоплечий, как отец, с только пробивающимся пушком над верхней губой, и вскочил: – Отец, ты сам говорил, что лучших стрелков из луков не найти! Нужно позвать их на помощь, Хравн верно придумал!

вернуться

2

Знаком добрых намерений.

вернуться

3

В описываемое время общество делилось на три группы – знатные, свободные и рабы.

вернуться

4

Гридень – воин, отсюда гридница – помещение при дворе князя для пребывания княжеской дружины или для приема гостей.

вернуться

5

Умбон – бляха в центре щита, предохраняющая руку воина.