Ройбен не мог сопротивляться и разомкнул губы, сделав глоток теплой солоноватой жидкости. А в следующее мгновение он давился и его рвало на помосте у трона.
Вкус этой крови оставался с Ройбеном все долгие годы службы. Оставался, даже когда одна пикси однажды освободила его, даже когда он завоевал корону Неблагого двора. Правда, к тому времени он уже не помнил, чья это была кровь, – но он так привык к ее вкусу.
Глава 1
Мне больше близки зима и осень, когда вокруг проступает обнаженный скелет природы, ее одиночество, смертоносное присутствие холода. А за ним таится нечто особенное – история, сокрытая от глаз.
Человеческие девушки плачут, когда им грустно, и смеются, когда весело. Их внешность не меняется по первому капризу, как дым на ветру. У них есть их собственные родители, которых они любят. И они не ходят, повсюду похищая чужих матерей. По крайней мере, такими Кайя представляла человеческих девушек. Какие они в действительности, она не знала. В конце концов, она к ним не относилась.
Внимательно рассматривая себя в зеркале, она прикоснулась к зеленой коже, которая виднелась из-под сетчатых колготок.
– Твоя крыса хочет пойти с нами, – заявила Люти-лу.
Кайя обернулась к большому закрытому аквариуму, у которого, прижав бледную ладонь к стеклу, парила крошечная фейри. Коричневый крыс Армагеддон принюхивался, а Исаак белым пушистым шариком свернулся в дальнем углу аквариума.
– Ему нравятся коронации.
– Ты действительно понимаешь, что он говорит? – поинтересовалась Кайя. Она натянула через голову юбку оливкового цвета и, извиваясь, спустила ее на бедра.
– Он же крыса, – бросила Люти, повернувшись к Кайе. Ее тонкое крыло оставило на стеклянной стенке след бледной пыльцы. – Любой может говорить с крысами.
– Я не могу. Слушай, я не выгляжу слишком одноцветной?
– Мне нравится, – кивнула Люти.
Снизу послышался голос бабушки:
– Кайя, где ты там? Я сделала сэндвичи!
– Сейчас спущусь! – крикнула она.
– Ну что, может крыса пойти с нами или нет? – спросила Люти, поцеловав стенку аквариума.
– Наверное. Конечно. Я имею в виду, только если ты сможешь проследить, чтобы он не убежал.
Кайя затянула шнуровку тяжелого черного ботинка и принялась прыгать по комнате в поисках его пары. Всего два месяца назад в ее комнате помещались детская кровать и книжная полка, уставленная старыми немигающими куклами. Каркас старой кровати теперь был разобран и валялся на чердаке, детские куклы были наряжены в панк-роковские тряпки, а над новым матрасом на полу, на месте, где прежде находилось изголовье кровати, Кайя нарисовала картину. Она была наполовину окончена – дерево с переплетенными корнями и золотистой корой. И хотя Кайя надеялась, с картиной на стене комната так и не стала по-настоящему ее.
Ройбен, увидев рисунок, заметил, что можно было просто зачаровать комнату, придав ей любой желаемый вид, но магический флер – как бы прекрасен он ни был – казался Кайе чем-то нереальным. Или наоборот – слишком реальным, очередным напоминанием, почему в этой комнате ей не место.
Кайя засунула ногу во второй ботинок и натянула куртку. Оставив волосы зелеными, она позволила магии скользнуть по коже, окрашивая и утолщая ее. Слегка покалывая, чары придавали ее лицу привычный человеческий вид.
Она еще немного изучала свое отражение в зеркале, а потом почесала Исаака за ушком, засунула в карман Армагеддона и пошла к двери. Люти, трепеща крылышками, летела следом за Кайей вниз по лестнице, стараясь не попадаться на глаза.
– Я слышала телефон. Твоя мать звонила? – спросила бабушка. Она стояла у кухонного стола, переливая в жестяную банку топленое сало. На тарелках со сколотыми краями лежали два сэндвича с арахисовым маслом и беконом; края золотисто-коричневых полосок мяса свешивались с ломтей белого хлеба.
Кайя вонзила зубы в свой сэндвич, радуясь, что арахисовое масло склеило ей рот.
– Я оставила твоей матери сообщение насчет праздников, но разве она будет утруждать себя и перезванивать мне? О нет, она слишком занята, чтобы поговорить со мной. Обязательно напомни ей об этом завтра вечером. Хотя лично я никогда не смогу понять, почему она не может навестить тебя здесь. Зачем заставлять тащиться в ту убогую квартирку в городе, чтобы увидеться? Уверена, ее жутко злит, что ты осталась здесь, а не последовала за ней верной маленькой тенью.