Князь Изяслав пытливо взглянул на сыновей; те слушали, затаив дыхание.
- А на запад от Новогородка лежат наши города: Услоним, Волковыйск, Здитов... Еще дальше в пущах живут ятвяги, за ятвягами - пруссы, многочисленный и воинственный народ. Прусские земли - Помазания, Вармия, Самбия ~ простерлась до Варяжского моря и до Вислы. Вот уж у кого не счесть своих богов! А самый могучий и почитаемый - лес. Они говорят; "Лес - это колыбель народа".
- Хорошо говорят, - не сдержался Далибор.
- Хорошо, - кивнул Изяслав. - А вот тут, на одном из рукавов Вислы под названием Нагат, стоит Мариенбург, город пресвятой девы Марии, столица тевтонских рыцарей.
Далибор с Некрасом низко склонились над картой, чтобы лучше разглядеть и страну и город, о котором в последнее время доходило много разных слухов. Они увидели красный кружок, прицепившийся к серебряной проволочке, обозначавшей реку.
- Рыцари-тевтоны недавно объединились с меченосцами, что осели в Риге и на землях эстов и ливов, - продолжал Изяслав. - О меченосцах вы, известное дело, слыхали, и даже не раз. В сече с ними, как бесстрашный лев, погиб князь полоцкого рода Вячка.
- Знаем, знаем Вячку! - в один голос воскликнули княжичи.
- Вячку все знают, - сказал Изяслав. - Такие люди живут вечно, как боги. Вот у кого, дети мои, надо учиться верности и мужеству. Будете такими, как он, - никогда враг не ступит на новогородокский детинец, на курганы, в которых лежат кости наших прадедов. Однако еще кое-что о рыцарях. В битве под Шяуляем чуть ли не до последнего вырубили меченосцев вои тамошних коренных племен. Те намазали пятки и айда просить Римского Папу, чтобы спасал: присоединил к Тевтонскому ордену. Папа внял просьбе - повелел им всегда и всюду носить белые плащи с черным крестом. Идут эти крестоносцы войною великой на пруссов, потому что пруссы, как и родичи их, жемайтийцы и литва, - язычники, по-ихнему, нехристи. А теперь гляньте сюда. К югу от пруссов живут мазуры с ляхами, плодовитый, справный народ. Молятся они Христу, платят десятину и святопетрик - сбор на поддержание огня в лампаде, что денно и нощно горит в храме святого Петра в Риме. За Берестейской землею лежит страна волынян и галичан, единоверцев наших. А еще дальше - угры, чехи... Сколько их, разных народов, живут рядом с нами, а не рядом, так под одним с нами небом! Народ синь, что населяет степи и горы в той стороне, где восходит солнце, говорит: "Нет большего несчастья, чем не знать границ своей страны". Вот поэтому я и приказал принести карту. Смотрите, сыны, запоминайте. - Он умолк, потёр лоб, решительно тряхнул головой. - Каждый несет свой крест. Мой крест - Новогородок, земля Новогородокская. Славы и силы хочу для Новогородка. Пусть черви заведутся в глазах у того, кто помыслит увидеть гибель и позор Новогородка, кто десницу вознесет над землею наших дедов и прадедов. Доверимся же во всем Богу, ибо Господь наш выше голов наших и Земля жива и красна Его промыслом.
Князь осенил себя крестом. Перекрестились и оба сына. Из широкогорлой ромейской амфоры, стоявшей в углу светлицы, князь достал пожелтевший, свернутый в трубку пергамент, развернул его, найдя нужное место, сказал Некрасу:
- Это писание мудреца Ефрема Сирина. Читай вот отсюда.
Некрас, преодолевая волнение, начал читать:
- "Проходит день, за ним наступает второй, и когда ждешь - не гадаешь, глядь - смерть уже стоит над головой твоей. Где мудрецы, написавшие книги и писаниями своими наполнившие мир? Где те, кто приводили в изумления мир своим словом и своими лицами, очаровывали своим глубокомыслием? Где те, которые кичились дорогим убранством, почивали на пурпурных ложах? Где руки, которые украшал жемчуг? Где те, перед приказами которых немели и которые подчиняли себе землю угрозой своей власти? Спроси землю, и она покажет тебе, где они; спроси у могил, и они тебе покажут, куда те положены. Вот все они вместе лежат в земле, все обратились в прах, и не отличишь, где останки богатого и где тлен убогого. Видел я, как жадная могила пожирает их плоть и не может насытиться: чем больше покойников в нее уходит, тем шире распахивается пасть. Несчетные тысячи лежат там и богатых и бедных, несчетные сонмы видел я лежащих там. Тихо почивают они в гробах..."