Далибор поклонился Ромуне и краем глаза заметил, как насупился Войшелк. Неужели они, брат и сестра, враждуют между собой? Как можно не любить эту красавицу, чей мелодичный голос полнится счастьем, как спелая ягода соком? А может, Войшелк, будучи неравнодушен к сестре, ревнует ее ко всем остальным мужчинам? Ибо каждый из них (в этом у Далибора не было сомнений) мысленно, как пчела в медоносный цветок, впивался в пунцовые уста княжны.
Довольный, Миндовг крепко обнял, поцеловал Далибора. И снова у того перед глазами мелькнул железный желудь, свисавший на тоненькой серебряной цепочке с загорелой шеи кунигаса. Откроется ли ему когда-нибудь тайна этого желудя? Узнает ли он, Далибор, кем все-таки доводится ему рутский кунигас?
- Не облизывайся на Ромуне, - сжав Далибору плечо, пошутил Миндовг. - С галицким снязем она помолвлена. Через два лета поедет в Галич. Тебя же, я знаю, тоже дожидается княжна из Волковыйска. Не так ли?
- Верно. - кивнул Далибор.
- Еще больше прирастет земля Новогородокская, - словно бы пожаловался Миндовг. - А что ноне у меня есть? Клочок лесов да болот. И тот норовят вырвать из рук... - Он взмахнул кулаком, но вдруг, как бы что-то припомнив, спросил: - Твои, княжич, пути на ловах не пересекались с Висмонтом и Спрудейкой? - И остро-остро, каким-то хорьим взглядом зыркнул на Далибора. Такие настороженно-испуганные глаза Далибор видел на лице у кунигаса впервые.
- Я был со своим воеводой Хвалом, - спокойно ответил он. - Висмонта и Спрудейку повстречал, когда их уже везли на сожжение.
Про себя же подумал: “Не нравятся мне, кунигас, твои глаза”. Миндовг с заметным облегчением вздохнул и, как самому близкому другу, пообещал Далибору:
- Только начнет желудь с дуба осыпаться, поедем с тобой, княжич, еще на одну охоту. Эго будет не то, что сегодняшние ловы. Однако сам увидишь. Скажу одно: далеко не каждого гостя приглашаю я на эту охоту. А тебя вот уже, считай, пригласил.
V
Миндовг сдержал слово. Прошло-пролетело четыре или пять седмиц, несколько раз успели рутчане и новогородокцы скрестить оружие с Товтивилом и Эдивидом, тут оно и случилось: в окно светелки, где жил Далибор, постучал легкой костистой рукой этот малозаметный человечек:
- Кунигас княжича Глеба в своем нумане видеть хочет.
И исчез без следа. Может, и впрямь примерещился? Однако Найден, верный холоп, который непостижимым образом уже знал в Руте всё и всех, уверенно сказал:
- Это Козлейка, Миндовгов виж и наушник. Говорят, он при кунигасе словно тень - всегда и всюду при нем.
Подстегнув память, Далибор вспомнил это заостренное лисье личико с бесцветными глазами, глядевшими из глубоких глазниц, как из колодцев. На ловах в пуще этот Козлейка все время держался подле Миндовга и был как бы продолжением его левой руки.
Далибор накинул плащ, опоясался мечом и пошел в нумас. Во всем ощущалось дыхание осени. Завывал студеный ветер, обдавал мелким моросящим дождем. Еще день-другой назад радовали глаз зеленые купы деревьев на горизонте, а нынче они уже были наги, раздетые холодом и ветром. Сквозь проломы в тучах проступало низкое, наводящее тоску небо.
Кунигас ждал княжича. Был он в богатом собольем тулупе, в такой же шапке. Откровенно удивился, увидев, как легко одет Далибор.
- Куда это ты, княжич, собрался? Бабочек ловить? - И приказал Козлейке: - Принеси княжичу Глебу шубу с моего плеча.
Пока тот бегал в терем, Миндовг, лукаво прищурившись, спросил:
- Как полагаешь, княжич: растут ли ночью деревья и трава?
Вопрос был неожиданным, шел вразрез и с мыслями, занимавшими Далибора, и с тою унылой хмарью, что была разлита в округе. Осень... Слякоть... Разве в такую пору может хоть что-нибудь расти? В этом духе и ответил.
Видя растерянность новогородокского княжича, рассмеялся.
- Я не о том. Ну, пусть не осень. Растут ли, скажем, весенней ночью деревья и трава.
- Видно, растут,- обронил Далибор и добавил на всякий случай: - Если им не спится.
Он так и не понял, к чему был задан вопрос. Козлейка принес шубу, пособил Далибору влезть в нее. Поехали в легкой бричке с кожаным верхом, запряженной парой гнедых коней. Козлейка был за кучера.
- При нем можешь говорить все, - со значением указал кунигас взглядом на его спину. Спина ответила - показалось Далибору - неуловимой дрожью и опять словно окаменела, выражая только одно - ожидание. Так ждет своего часа натянутая тетива лука.
Ни Найдена, ни Веля, ни Костку на позволил взять с собою Миндовг. Буркнул в темно-рыжую негустую бороду: