Но этим вопросом я задавался не очень долго. Я подождал, когда он отойдёт подальше, – он ни разу не оглянулся, – потом пересёк дорогу и отправился домой. И оглядывался не он, а я – через каждые несколько шагов.
Казалось, кто-то сдвинул мой дом гораздо дальше по улице. Тем не менее, я добрался до него незамеченным, никто не выскочил из-за угла и не крикнул: «Ах вот вы где, мистер Фицджеральд!» Я быстро заглянул в почтовый ящик: ничего. Может, моего адреса у него и не было. На табличке у дверного звонка всё ещё благоразумно значится имя прежней жилицы, Хелен Макгилли. Я с облегчением вздохнул лишь после того, как закрыл за собой дверь, а потом задёрнул занавески и в гостиной, и на кухне. Хелен Макгилли сегодня не принимает.
После этого я долго сидел в сумеречной полутьме и пытался понять, что всё это может значить и сколько это может продолжаться. Я думал об этом примерно с полчаса, но так и не нашёл ответа, который бы меня устроил. Впервые за долгое время мне снова захотелось взяться за бутылку виски, чтобы остановить жернова в своей голове. Жаль, что я не мог за неё взяться.
Вместо этого я включил самый слабый источник света, какой у меня есть, дряхлый торшер неопознанного возраста, и взялся за Сенеку. Я прочитал несколько мест, где говорилось о стойкости мудрого, его внутренней гармонии и самодостаточности. Его нельзя поколебать ни несправедливостью, ни бесчестьем. Увидев, как я далёк от истинной мудрости, я раскрыл книгу в самом конце, где в приложении описывалась жизнь Сенеки. Мне хотелось узнать, что отличало его от меня.
Луций Анней Сенека родился в Испании, в Кордове, в 4 году до н. э., в семье состоятельного и знаменитого учителя риторики. Этот очерк я читал уже не раз, но сегодня впервые и не без трепета обратил внимание на то, что старший брат Сенеки, Галлио, даже упомянут в Библии, в посланиях апостолов.
Дуэйн Уильям Фицджеральд, напротив, родился в Бостоне, в 1965 году нашей эры, единственным сыном скорее необеспеченного, молчаливого пожарного, который, следуя старинному обычаю, по достижении совершеннолетия перебрался из Ирландии в Новый Свет, чтобы искать там своего счастья. Он верил, что нашёл его, когда на празднике пожарных в Бостоне познакомился с моей матерью, конторской служащей из Лондондерри, Нью-Гэмпшир, но эта вера оказалась заблуждением. Если сопоставить дату моего рождения с датой бракосочетания моих родителей, то можно предположить, что в тот вечер на празднике пожарных произошло нечто большее, чем обмен комплиментами и номерами телефонов. Во всяком случае, они поженились, но их брак не был удачным; когда я вспоминаю своё детство, мне кажется, что они ссорились непрерывно. Я так и вижу моего отца молча и подавленно сидящим за кухонным столом, вперившись в пустоту, рослого, печального человека, который часто говорил: «Мужчина должен исполнять свой долг», – наверное, потому, что иногда ему не хотелось этого делать. И я слышу мою мать, как она напускается на него, требует, корит голосом, похожим на железную пилу, острым, холодным и не знающим пощады. Она покинула его и меня, когда мне было семь лет, и после этого боль, по крайней мере, отпустила.
Сенека получил образование в Риме, молодым человеком объездил Египет и сделал блестящую карьеру при императорах Августе и Тиберии, пока Калигула не принудил его к отставке. К этому времени он был уже состоятельным и знаменитым, женатым и отцом двоих сыновей.
Совсем другое дело – Дуэйн Фицджеральд. Я ходил в ближайшую школу и, можно сказать, с трудом прогрызался сквозь гранит науки; позднее мне очень пригодилось, что я был хорошо развит физически, так что мог компенсировать плохие отметки за счёт спорта, а в компаниях, с которыми я водился и с которыми мы тусовались в городе, я всегда был самым сильным. В армию я пошёл при президенте Рейгане – вовсе не для того, чтобы сделать карьеру; если где-то начиналась заварушка – в Гренаде или ещё где-то, – я гарантированно находился в частях, максимально удалённых от горячих точек. Часть моего солдатского жалованья я отсылал отцу, остальное шло местным пивоварням, а что касается женщин, то я никогда не выходил за рамки лёгких, ни к чему не обязывающих отношений. То есть я был тогда одним из тех неотразимых парней, хоть и в солдатской форме, которые в любой момент могли получить девушку на ночь – правда, с девушками, которых можно было получить таким образом, нельзя было иметь что-то серьёзное. А поскольку приём действовал безотказно, я так и не успел узнать, где и как находят других девушек.