— З-зачем… зачем я вам нужен? И что за д-д-дрянь вы мне дали?!
— Не дрянь, а хороший синтетический спиртик! — всерьёз обиделся Бандикут. — Сам изготовляю, между прочим. А нужен ты мне на органы.
Рождественский вытаращил глаза.
— У нас тут видал чего — одно железо, — благодушно поведал маленький сталкер. — Поэтому если пленного поймал — считай, запасная печень у тебя в кармане. Или почки… — Внимательно посмотрев на военврача, Бандикут скривил унылую рожу: — Ёлки, такого даже дразнить неинтересно. Берут же нынче в армию всякую шантрапу… Ладно, шучу я. Шучу. Какие с тебя, к бесу, органы? Мозжечок с ноготок… А зачем ты мне нужен, доктор-врач, я тебе потом расскажу. Когда вернусь.
— Я… Я не могу т-так… — продолжал бормотать Володя, уже мягко заваливаясь на спину, на матрас. — Мне надо… н-надо доложить…
Хихикающее личико Бандикута раздвоилось, затем растроилось, потом три личика расплылись в разные стороны, и военврач Рождественский вырубился напрочь.
— Вот так, — деловито сказал сталкер, вытирая жирные руки о матрас, на котором сидел. — Вот и ладненько. Доложить ему надо, гляди-ка… Говорю же, спиртяга ещё тот. Доставляет не по-детски. Ладно, доктор-врач, пусть тебе приснятся сахарные ангелочки, а я пошёл…
Пробуждение было отвратительным. Во рту стоял привкус горькой химии, голова болела (впрочем, к этому военврач уже привык ещё после того, как грохнулся в тоннеле). В пещёрке не было никого, только всё так же горел, потрескивая, фонарь да на полу валялась пустая консервная банка. Наверное, Бандикут, как и обещал, ушёл мародерствовать.
Нож и пистолет коротышка сталкер, разумеется, унёс с собой. И походную аптечку унёс, собака. Даже часы с руки снял — не посмотреть, сколько времени проспал… Всё остальное в бронескафандре было вроде бы цело, кроме, понятное дело, безжалостно выковырянного Бандикутом аварийного маячка.
Первым желанием Рождественского было бежать отсюда сломя голову, но он тут же обнаружил, что пещёрка имеет лишь один вход, он же выход — запертую квадратную металлическую дверь размером где-то метр на полтора с маленьким иллюминатором посередине. Сквозь стекло иллюминатора была видна лишь темнота. Подёргав дверь и попинав её, Володя пришёл к выводу, что побег временно отменяется.
Осмотр пещёрки тролля тоже ничего не дал. Груда железяк оказалась именно грудой железяк, не более: гнутые шарниры, оборванные тяги, упрятанные внутри округлых корпусов моторчики, треснувшие шкивы, мотки проводов, покорёженные печатные платы… Ничего, даже отдаленно напоминающего оружие. На всякий случай Володя выбрал тяжёлый рычаг и положил на видное место — по башке шарахнуть, если что, сгодится.
В резервуаре ещё оставалась витаминизированная вода, которая немного сняла похмелье. Потерев гудящие виски, Володя тихонько выругался, потом неожиданно засмеялся. Нет, с ума военврач не сошёл — он просто увидел прямо перед собой «репку». А «репка» означала практически весь список лекарств, который только можно придумать.
Короче, «репка» лечила что угодно, если только вообще работала.
Трясущимися от волнения руками Рождественский включил роботизированный комплекс. Хирургическую операцию он себе делать не собирался, хотя тот же аппендикс «репка» удаляла на раз и так же шустро разбиралась с целым набором открытых и закрытых повреждений человеческого тела. Но сейчас Володе было достаточно минимальной диагностики, каковую он и запросил у медицинского агрегата.
Пару секунд после получения задания комплекс не отвечал, и Володя испугался, что удар о бетонную плиту стал для «репки» роковым. Однако электроника в конце концов пискнула, замигал жёлтый огонек, и робот выбросил три гибких жгута с присосками на концах. Может, какие-то функции РПМК и утратил, но явно не все.
Володя прилепил две присоски на виски и одну — на запястье, для чего пришлось снять перчатку. Его тут же уколола миниатюрная игла экспресс-анализатора, после чего «репка» надолго задумалась, считывая показатели. Затем та же игла сделала ещё три молниеносных укола, вводя медицинские препараты, которые робокомплекс счёл необходимыми для пациента в данный момент. Жёлтый огонек погас, жгуты втянулись обратно. Диагноза на табло не появилось — стало быть, организм в норме, даже сотрясения мозга, которого военврач так боялся, не обнаружилось.
— Ах ты, молодчина! — с теплотой сказал Володя, похлопывая «репку» по кожуху. От хороших новостей в голове сразу прояснилось, тело налилось бодростью, захотелось есть. Мерзкую ореховую пасту Рождественский решил приберечь на чёрный день, а пока действовать по принципу «грабь награбленное». Он пошарил под матрасами и нашёл небольшой продуктовый склад в ямке, прикрытой стальным листом. Правда, большая часть консервных банок и пластиковых упаковок с концентратами датировалась сороковыми годами, но Володя отыскал две относительно свежих и кое-как расковырял жесть об острый край металлической рамы, обнаруженный им среди прочего хлама.