Плечи ныли от наспех загнанных имплантов, которые ему вбил суровый военфельдшер перед самым вылетом. Володя зябко поёжился — неприятно было чувствовать в себе что-то инородное, хотя как врач он понимал сущность и необходимость этих электронных приспособлений. Самоё обидное, что он пока не ощущал от них никаких плюсов — настройка требовала времени, организм привыкал, импланты осваивались. Могли, кстати, и не освоиться — случаи отторжения исчислялись сотнями, и тогда в Зоне они как минимум будут бесполезны. Это как минимум.
— Итак, ребята, дела такие, — объявил тем временем подполковник Гончаренко. Он стоял посреди салона вертолёта, словно древний рыцарь в полном турнирном доспехе: забрало шлема откинуто, руки упёрты в бока бронескафандра, нога поставлена на контейнер со станковым лазерным метателем, словно на труп поверженного дракона. — На Обской луже пропал теплоход с дуриками. Сорок три дурика плюс экипаж. Теплоход «Виктор Толоконский», белый такой.
— Ага, там ещё капитаном жиртрест. Вот и доплавались за шальной денежкой, — безразлично сказал кто-то из лейтенантов. Ниже по званию в группе из четырнадцати человек был только один, выше — двое: Гончаренко и его заместитель капитан Якубович.
— Доплавались, — снисходительно согласился Гончаренко. — Наши слетали к Барьеру — никаких следов теплохода, только мусор плавает. Но одна из пассажирок успела позвонить отцу через спутник и сказать, что с острова — или из-под воды — вылезло что-то железное и схватило теплоход.
— Ни себе хрена! — пробормотал долговязый лейтенант Константинов с вытянутым, словно у лошади, лицом. Его Володя знал, потому что жил в соседней комнате и даже успел выпить с ним пива в военторговском баре.
— Я такого тоже сроду не слыхал, — кивнул подполковник. — По воде из Академзоны ничего не лезет, это закон природы. Сами понимаете, девчонке всякое могло причудиться. Может быть, когда она звонила, у неё в мозгу уже вовсю наники кишели… Но главное, братцы, не в этом. Главное в том, что эта девчонка — дочка председателя Совета Федерации Сухомлинова.
— Сухомлина, — мрачно поправил капитан Якубович.
— Да и хрен бы с ним, — отмахнулся подполковник. — Сами понимаете, задача у нас не из рядовых. В случае удачи — то есть если найдём девку — всем светят звёздочки и ордена. — Он строго посмотрел на подчиненных. — Даже если мёртвую найдём, и то, наверное, что-то светит…
Володя непроизвольно поморщился — уж больно деловито подполковник рассуждал о чужой судьбе. Молодая девушка, веселилась, наверное, на теплоходе, радовалась жизни… А о ней теперь говорят как о неодушевленном предмете. Хотя то, что Рождественский знал об Академзоне, действительно оставляло исчезнувшим пассажирам теплохода мало шансов. Без спецсредств, без оружия, без защитных костюмов там не выжить. Там даже еды нет. И воды нет. Ничего там нет, кроме руин, мусора, зарослей автонов и местных жителей, абсолютно и категорически враждебных людям.
— Высаживаемся сразу за Барьером на пляже у бетонки, там, где «Песочница» была, — продолжал Гончаренко. — Ищем следы. Хотя если людей утащили, к примеру, через Тайвань, чёрта с два чего найдём.
— Этот Тайвань давно затопить пора, — сказал кто-то. — Всего-то пара вакуумных бомб, и все дела…
— Да нет там ни хрена, — отозвался Якубович. — Ещё в первые годы после катастрофы всё облазили, просветили и прозвонили. Никаких секретных ходов.
— Наноорганизмы чего только не умеют, — покачал головой подполковник. — В общем, высаживаемся и ищем. Если пусто — выдвигаемся мимо яхт-клуба к трассе, там разберёмся. Поскольку на севере только что была буча, у нас может быть потише, но лучше на это не надеяться. Далее, последнее по списку, но не по значению: у нас в группе новый военврач, лейтенант Рождественский.
Все повернулись и посмотрели на Володю с нескрываемым интересом, словно он только что возник в салоне вертолёта из воздуха. Он с трудом подавил желание встать по стойке «смирно» или кокетливо поклониться, и лишь кивнул. Военсталы дружелюбно заулыбались.
— Первый выход — и сразу за звёздочками! — бодро проговорил Константинов. — Повезёт — вернёшься старлеем!
Все заржали. Подполковник Гончаренко поднял руку: