— Все бабы — дуры!
— Чего это ты? — не поняла Генрика.
Юный маг хохотнул и задумчиво произнес:
— Слушай, все-та давая уйдем отсюда. Я ее вроде успокоил, пообещав отомстить за нее, но вдруг она сообразит, что я — тоже мужчина?
Ничего не понимающая Генрика пожала плечами. Она спокойно подошла к могиле и, достав шарик «холодного огня», осветила вырезанную на плахе надпись: «Любимой Турне Вайс. Пусть светлым будет твой путь за Кромом!» И — годы жизни.
— Смотри-ка, совсем не старая была, всего тридцать два года, — сказала девушка. — А что случилось с ней? Она рассказала? Кстати, видать, не так давно хоронили, дерево еще не почернело.
— Пошли скорее, — прервал Генрику парень. — Потом расскажу.
Миновав стену и выбравшись к дороге, юные маги нашли местечко поуютнее на корнях одного из дубов, и Арчи продолжил:
— В-общем, муж у этой тетки был еще тот кот. Бегал за всеми юбками в округе. Видимо, она тоже хороша была… в конце концов мужик убил ее, сумев сделать так, что смерть ее супруги все приняли за несчастный случай. Как и что — я не понял. Субстанция полуразумная. Тетку похоронили по всем канонам, так что душа должна была успокоиться. Но то, что она была убита, дало возможность ей требовать мести.
— Обычная история, тем, кто пострадал невинно, Тим Пресветлый разрешает вершить месть по их усмотрению. Но они рискуют, если вред и потребованная плата будут неравноценны, они так и остаются в обществе демонов.
— Ну, эта дура уже заработала пару сотен лет в шкуре какого-нибудь чудища. Почему-то обида на мужа переросла у нее в ненависть ко всем мужчинам. И она высасывала мужскую силу у тех, кто проезжал мимо кладбища. Хорошо еще, что на многое ее не хватало, даже до дороги она могла добраться лишь в особые ночи.
Генрика расхохоталась:
— Так вот почему молчал бургомистр! Ему было неудобно рассказывать мне, что он боится потерять мужскую силу! Как вы, мужчины, к этому трепетно относитесь!
— Трепетно, не трепетно, а как-то страшно становится, — проворчал Арчи. — Хорошо еще, что у меня еще нет ни жены, ни любовницы, так что призрак не почуял во мне мужчину.
Генрика хихикнула, но перевела разговор на другую тему:
— Отец в таких случаях обычно требовал, чтобы убийцу наказали, причем приговор зачитывался над могилой. Лгать нельзя — призраки-мстители чуют ложь лучше, чем собаки — запах свиной печенки.
— То есть нам будет нужна помощь бургомистра. Дать команду начать расследование смерти давно похороненного человека может только он, — ответил Арчи. — Так что, наверное, лучше будет, если с ним поговорю я, а не ты.
— Хорошо, — согласилась Генрика. — Давай возвращаться, а то скоро уже светать будет.
Они пробрались в таверну тем же путем, каким ушли. Осторожно отодвинув кресла, Арчи отпер дверь и выглянул в коридор:
— Никого.
Он махнул на прощание Генрике и пошел в свою комнату. Однако вскоре девушка услышала поскребывание под дверью и тихий голос:
— Генрика, выгляни на минутку!
Девушка уже успела снять сапоги, поэтому в коридор она вышла босиком:
— Что такое?
— В моей комнате кто-то был. Сумки стоят не так, как я их оставил, и вообще — ощущение чужого присутствия.
— Может, горничная?
— Посреди ночи в занятом номере? По-моему, ты не выспалась.
— А ты как думал? Конечно, не выспалась, — фыркнула Генрика. — И собираюсь поспать пару часов — я просила разбудить нас к завтраку. А то, что у тебя в вещах порылись, в этом нет ничего страшного. Все ценное — под охраной дяди Эльрика. Видимо, кто-то все-таки заметил, как ты шел в мою комнату, и решил, что мы проводим ночь в одной постели, а два номера сняли для отвода глаз.
— Что? С тобой? — возмущенно воскликнул Арчи.
— То! — в тон ему ответила девушка. — Привыкай, что ты «все-таки мужчина», как сам говоришь, и к тому, что люди могут подумать всякое. Хотя… знаешь что, перетащи-ка свои сумки ко мне. Что-то у меня на сердце неспокойно. В моей комнате есть внутренняя щеколда, а твоя дверь с обеих сторон закрывается только на ключ.
Через пару мгновений Арчи появился с сумками в руках:
— Я вынул только полотенце и мыльное зелье.
— Хорошо. А теперь давай спать.
Арчи заперся в своем номере. Генрика тоже разделась и легла. Ей вдруг захотелось спать так, как будто она весь день ворочала камни. Голова — словно ватой набита, руки и ноги свинцовые.
«Зачем кому-то понадобилось лезть в комнату Арчи? — сонно размышляла она. — Никто же не знал, что его там нет. И не побоялись же того, что он проснется…»
Но что-то тревожило девушку, и она уселась на край кровати, бездумно всматриваясь в полумрак комнаты.
Вдруг Генрика осознала то, что ее беспокоит — это ощущение слабого отголоска магического воздействия. Причем это воздействие шло… на нее. Она помотала головой, перебарывая сонливость и соображая, что же может быть источником беспокойства.
Юная магичка прищурилась, стараясь рассмотреть слабые потоки серой Силы. Над дорожными сумками обычное ровное течение потоков прерывалось, сминаясь в крохотный вихрь.
«Вот это да! — хмыкнула Генрика. — Или мальчишка балуется какими-то новыми оберегами, или в этой гостинице происходит что-то странное».
Она снова потрясла головой, стараясь избавиться от давящей на виски тяжести, почесала нос и уселась на пол рядом с дорожными сумками. Распаковать вещи Арчи было делом нескольких минут — ведь она сама собирала сумки и прекрасно знала, что где лежит. К удивлению девушки, ничего из собственности юного мага не пропало. Даже старинный и весьма дорогой том «Описание чудес и загадок островов Южного моря», который Арчи взял почитать в дорогу, был на месте. Хотя вряд ли в этой провинции кто-нибудь подозревает о том, за сколько можно продать такую книгу в столичной лавке редкостей.
Вдруг рука Генрики наткнулась на что-то острое.
«Темные та-ла! — пробормотала она. — А это что такое?»
Извлеченная из сумки женская заколка была девушке совершенно не знакома. И — что поразительно — с виду стоила не намного меньше, чем томик «Южных чудес»: вычурный золотой листок, украшенный, словно капельками росы, россыпью мелких бриллиантов. Такие безделушки были в моде лет 40 назад, сейчас ювелиры Келе предпочитали более простые и изящные формы.
Именно от этой вещицы и шел тот поток энергии, давление которого Генрика ощущала как свинцовую тяжесть в голове. Первым ее побуждением было выбросить подозрительную заколку, но любопытство взяло верх. Однако оставаться рядом с опасной игрушкой тоже не хотелось.
Генрика распахнула окно. Небо уже начало сереть, но никакого движения во дворе еще не было. Даже псы спали, свернувшись калачиками, у стены конюшни.
Когда, возвращаясь с кладбища, Генрика в окно, она нащупала за наличниками узкую щель. Девушка быстро натянула штаны и выбралась на подоконник. Держась за раму, она присела и засунула странную безделушку за чуть отошедшую доску. Вернувшись в комнату, Генрика плотно притворила окно и для верности наложила на него охранное заклинание. Сразу же свинцовая усталость исчезла, но спать хотелось по-прежнему. Впрочем, последнему Генрика вовсе не удивилась: уже приближалось утро, а предыдущий день они скакали, почти не останавливаясь. Да и ночная прогулка давала о себе знать.
Затолкав в сумки разбросанные по полу вещи, она с наслаждением стянула штаны и улеглась в постель.
«Посмотрим, что будет утром, — в полусне подумала она. — Загадка наверняка разгадывается проще, чем кажется».
Глава 35
И Генрика оказалась права. Проснулась она от шума в коридоре. Потом в дверь громко постучали.
— Я просила разбудить меня к завтраку, — раздраженно прокричала она. — Но не просила, чтобы это делало стадо быков.
— Госпожа эт-Лидрерри, — услышала она голос бургомистра. — Госпожа эт-Лидрерри, я прошу меня извинить, но обстоятельства вынуждают меня просить вас принять меня… простите великодушно!