— Уж с этим-то я покончил. Одного раза хватит.
— А если война, а?
— Какая там еще война!
— А ты читал вчера экстренные выпуски? Сербы, слышь, убили австрийского кронпринца! Теперь непременно воевать будем.
— Какое нам дело до сербов! Где они хоть живут?
— Этого я и сам не знаю, Оттохен! Будто где-то на юге… — И Рабаузе неопределенно махнул рукой в сторону конюшни.
— Видите! Какая уж там война! Снова помолчали.
— Если хозяин сейчас не придет… — опять затревожился Рабаузе, — мне надо лошадей кормить. Извозчики должны выехать минута в минуту. Пошел бы поглядел, Оттохен!
— Отец сказал, что сейчас придет.
— Я и сам его позову, Оттохен, если ты боишься.
— Не советую, Рабаузе, отец вот-вот должен прийти.
— Что у вас там? Или опять бушует? Отто кивнул.
— Снова-здорово, с утра пораньше! По какому же случаю?
— Да ничего особенного…
— Поди в кухне горшок не на месте стоял? Больно горяч хозяин — ни себя, ни других не жалеет! Тебя, Оттохен, он совсем замордовал.
— Не беда, на сколько-то меня еще хватит. А хорошо бы в самом деле война, по крайней мере из дому вырвусь. Мне уж и то охота маленько вздохнуть, не ждать каждую минуту новой трепки.
— В солдатах тоже по головке не гладят, Оттохен!
— С отцом не сравнять!..
— Эге! Да скандал-то, похоже, сюда пожаловал! Пошли, Оттохен!
И Рабаузе бросился к выходу из конюшни.
— А не лучше ли подождать здесь? — нерешительно протянул Отто. Но он все же последовал за старшим конюхом.
9Хакендаль шел по двору, толкая перед собой Эриха, полуодетого, в одних штанах и исподней рубахе. Из окон с любопытством выглядывали испуганные женские лица. Упорствуя, сын доконал отца, и тот себя не помнил от бешенства.
— Так ты в студенты метишь?! — Старик так наподдал Эриху, что тот еле устоял на ногах. — Для меня ты дерьмо! Дрянь последняя! Вор!!
— Я этого не потерплю! — надрывался Эрих. — Я не позволю…
— Хозяин! Прошу вас, хозяин! Этак вы соседей переполошите! — в испуге уговаривал старый конюх.
— Поглядите на него, Рабаузе! — кричал бывший вахмистр, обезумев от горя и досады. — Этот барчук, мой сын, прокутил за вечер восемьдесят марок и считает, что все в порядке!.. Руки по швам, когда к тебе обращается отец! Я тебе покажу, кто здесь хозяин! Сегодня же заберу из гимназии…
— Ты этого не сделаешь, отец!
— То-то, что сделаю! И сегодня же, не откладывая!
— Успокойтесь, хозяин! Придите маленько в себя! Оттохен, проси и ты отца!
— Отец…
— Отец!
— Да, да, отец! Только поздно хватился, голубчик! Кричи хоть до завтра «отец», ничего тебе не поможет. Был у тебя, голубчик, отец, да весь вышел! Теперь у тебя не отец, а хозяин, и я тебя научу слушаться!
— Хозяин…
— Я и сам знаю, что хозяин, а теперь я и ему хозяин! Пошел в конюшню, стервец, с этого дня ты младший конюх и, клянусь, у тебя будет вдоволь работы — чистить лошадей да выгребать навоз…
— Этого ты не дождешься, отец! Я скорее убегу из дому, чем дотронусь до навозных вил!
— Хозяин, хозяин, опомнитесь! Такого смышленого малого…
— Смышленый-то он смышленый — да только до чего? До воровства! Ничего не поможет, Эрих! Марш в конюшню!
— Не пойду я в конюшню!
— А я говорю — пойдешь!
— Ни за что!
— Ты, значит, отца не слушаешь?
— Не пойду в конюшню. Не дотронусь до вил!
— Эрих! Не выводи меня из себя! Ступай в конюшню, берись за работу, слушайся, а через год поглядим!
— Через год? Ни одного часа, отец, ни одной минуты!
— Не пойдешь, значит?
— Ни за что!
Отец задумался. Теперь он был почти спокоен.
— Оттохен, уговори ты Эриха, — молил старик Рабаузе. — Образумь его! Какой там год! Отец и месяцем обойдется, да что там — неделей, пусть только увидит, что Эрих смирился.
— Эрих… — неуклюже начал Отто.
— Ах, отвяжись! — огрызнулся Эрих. — Мокрая курица! Оттого, что ты голову гнешь, отец себе все и позволяет.
— Ну, пошли! — крикнул Хакендаль, словно ничего не слышал. — Пошли! — Он схватил сына за локоть. — Марш!
— Не пойду в конюшню! — уперся тот.
— Пошли! — повторил отец и потащил Эриха за собой, но на этот раз назад к дому. — Отто, сбегай за ключом от подвала.
Отто бросился выполнять приказание.
Что такое? — спросил сбитый с толку Эрих.
— Пошли! — повторил отец.
Они вернулись к дому, но вместо того, чтобы подняться на второй этаж, стили спускаться в подвал.
— Вот, — сказал отец и распахнул низенькую дверь. — Сиди здесь, пока не опомнишься. Клянусь, Эрих, я тебя не выпущу, пока с тебя не сойдет дурь.