Горделивая улыбка презрения скользнула по губам Иосэфа:
– Я не особенно-то стою за Тамарь, хоть она и красива; судьба сулит мне супругу более знатную; я только говорю, что братья мне завидуют и не могут равнодушно видеть великолепную одежду из тирской ткани, которую ты мне дал.
Мычанье стад и крики пастухов, гнавших скот, положили конец разговору. Внимание старца было отвлечено прибывшими сыновьями, которые вместе с пастухами загоняли скот в загородь. Дикари на вид, в шерстяных туниках или овечьих шкурах, загорелые, с блестящими глазами, сильные и красивые, они были истыми сынами пустыни. Проходя, они искали глазами уже приготовленный ужин и с враждебной холодностью делали вид, что не замечают Иосэфа. Приветствовав Яакоба и дав ответ на его вопросы о состоянии стад, сыновья патриарха окружили его; вскоре к ним присоединились частью и пастухи. Тогда старец встал, опираясь на Иосэфа, и, войдя в середину круга, повернулся к востоку, трижды пал ниц и, воздев руки к небу, запел священную песнь. За молитвой настала трапеза, в которой женщины не принимали участия.
Яакоб с сыновьями сел за стол, кой-кто из слуг поместился на конце его, а остальные разлеглись на траве и принялись за неприхотливый ужин. Один Иосэф, сидя рядом с отцом, ел мало и взор его был задумчиво устремлен вдаль.
– О чем это ты так задумался, что даже забыл о еде? – спросил с неудовольствием Яакоб.
– Мечтает, верно, о будущем величии, предсказанном Шебной, а может, и о каком еще пророческом сне, столь же лестном, как тот, что 11 снопов преклонялись перед ним! – с громким смехом заметил один из братьев.
Гордый, презрительный взгляд Иосэфа сопровождал его ответ:
– Смеешься ты над тем, чего не понимаешь, Реубэн[4]; но, впрочем, ты угадал: видел я странный сон, что солнце, луна и 11 звезд поклонились мне и умоляли меня о милости и… – громкий взрыв смеха прервал его. Яакоб с неудовольствием нахмурил брови.
– Это уж слишком! Хвастовство твое не знает меры, – сказал он строго, когда шум, наконец, несколько утих.
– Своим глупым сном хочешь ты сказать, что я, твоя мать и все твои братья преклонимся перед твоим величием; так, что ли?
– Вовсе нет, – ответил юноша с неудовольствием. – Вы все думаете, что мир нами кончается, что только и света – что в окошке; а для меня этот сон имеет гораздо более глубокое значение. Солнце означает царя большой страны, луна – его царство, а 11 звезд – число лет, после которых великое царство и его властелин преклонятся перед заслугами моими и вручат мне власть над собою.
– Молчи и прочь с глаз моих, пустой, надменный мальчишка! – воскликнул Яакоб с гневом. – Ступай и моли Элохима простить твою глупость и пустую болтовню. Все братья твои – скромные, работящие пастухи, и ты будешь таким же; и чтобы я никогда больше не слыхал твоего бахвальства!
Яркая краска залила лицо Иосэфа; молча встал он и вышел из-за стола.
– Колдун, которому ты дозволил жить среди нас, совсем вскружил голову брату, – заметил Дан. – Проводя с ним, по доброте твоей, целые дни, он скоро и сам станет таким же.
– Ну, ты уж преувеличиваешь, Дан, – вмешался простодушно Реубэн, – а коли отец отдаст нам брата, когда мы пойдем в Гильбоа, Иосэф вынужден будет работать, а там скоро и забудет все глупости, внушенные ему Шебной.
Хмурый, дрожа от гнева, Иосэф направился к дому; в дверях его нагнала пожилая женщина, хлопотавшая перед тем у очага и слышавшая происшедшую за столом ссору. Остановив юношу, она похлопала его по плечу и потрепала по щеке.
– Не принимай к сердцу слова отца. Через какой-нибудь час гнев его пройдет, – ласково сказала она. – Но ты не ел ничего; хочешь, я принесу тебе ужин?
– Нет, Риспа, я не голоден; а вот если ты наберешь в корзину, что там у вас повкуснее, для моего старого приятеля Шебны, я тебе скажу большое спасибо, – ответил, улыбаясь, Иосэф своей старой няне, вырастившей и любившей его до безумия.
– Конечно, милый, я принесу все, что ты пожелаешь, хоть и не могу в толк взять, что за удовольствие может находить мальчик твоих лет в обществе старого колдуна.
Четверть часа спустя с корзиной в руке Иосэф вышел из дому в противоположную дверь и, пробираясь ловко между деревьями, по едва заметной тропинке быстро шел к близлежавшим горам. Спускалась ночь. Скорым уверенным шагом продолжал он свой путь, изредка поднимая голову и любуясь постепенно темневшим небом, на котором мало-помалу вспыхивали мириады звезд. Когда он подошел к горам, луна совсем взошла, обливая землю своим кротким светом; Иосэф остановился и, подняв руки, восторженно прошептал: