— Вы назначили герру Штрански встречу на девять часов, — произнес он с загадочной лукавинкой в глазах.
Брандт медленно повернул голову. Штрански с тяжелым сердцем отметил про себя, что полковник обменялся с адъютантом многозначительным взглядом. Неожиданно у него подкосились ноги, и он был вынужден опереться о косяк двери. Это его движение не ускользнуло от Брандта.
— Вы пунктуальны, — мягко произнес полковник, посмотрев в его сторону, и указал на стул: — Присаживайтесь.
Штрански подчинился. Брандт же, нахмурившись, вновь продолжил внимательно изучать расстеленную перед ним карту. Наконец он оторвал от нее взгляд.
— Соедините меня с Килиусом, — велел он Кизелю, И вновь воцарилось молчание, правда, примерно через полминуты Кизель протянул полковнику телефонную трубку:
— Он на линии.
Брандт кивнул. Опершись локтями на стол, он задал своему собеседнику ряд вопросов. Гауптмана не на шутку встревожило то, что в разговоре несколько раз прозвучало его имя.
— Отлично, гауптман Килиус, — произнес наконец Брандт и положил трубку.
— Вы разминулись с гауптманом Килиусом, — пояснил полковник. — Гауптман Килиус прибыл в ваш бывший батальон, но не застал вас. Разве вы шли не по шоссе?
Штрански натужно соображал. Бывший батальон? Кажется, Брандт выразился именно так.
— Лишь часть пути, — ответил он хриплым от возбуждения голосом. — Мы срезали примерно пару километров.
— Кто такие «мы»? — быстро осведомился Брандт.
Штрански облизнул пересохшие губы.
— Со мной мой ординарец, — признался он. — Ждет меня на улице.
— Понятно, — ответил Брандт и, прищурившись, посмотрел на него, а потом ни с того ни с сего повернулся к Кизелю: — Пригласите его сюда.
Когда адъютант вышел, Штрански поерзал на стуле. Господи, и кто только дернул его за язык! Теперь этот болван расскажет им все как было… От этой мысли гауптману сделалось не по себе. Господи, ну что я натворил, отругал он себя. Но Кизель уже вернулся, ведя за собой смущенного ординарца. Держа в руке фуражку, тот громко щелкнул каблуками и робко посмотрел в лицо полковнику. Брандт подождал, когда Кизель займет свое место, и лишь затем обратился к ординарцу:
— Что-нибудь случилось по пути сюда?
Ординарец растерянно посмотрел на гауптмана. Не подозревая, что Брандт наблюдает за ним, Штрански выразительно заморгал. Правда, услышав язвительный голос полковника, моментально обернулся в панике.
— Если вы не можете совладать с собственными глазами, — рявкнул Брандт, — мне придется поставить вас в угол. — И он вновь повернулся к солдату: — Я вас спрашиваю, а вы не смеете мне лгать или что-либо скрывать, отвечая мне. Надеюсь, вам ясен мой вопрос?
— Так точно! — ответил охваченный ужасом ординарец. Кизелю бросилось в глаза сконфуженное выражение на лице гауптмана, и он в очередной раз восхитился чутью своего начальника.
— Итак, что же все-таки произошло? — повторил свой вопрос Брандт.
Ординарец опустил глаза.
— Он неожиданно возник посреди дороги, — промямлил он, заикаясь.
— Кто он? — раздраженно уточнил Брандт.
— Штабс-ефрейтор. Он стоял там с русским автоматом в руках, и гауптман побежал.
— Побежал? — переспросил Брандт, не веря собственным ушам, и наклонился через стол.
Ординарец кивнул:
— Ну да, взял и побежал, — бесхитростно пояснил он. — А я за ним, сам не знаю…
Он нервно покосился на гауптмана. Кизель закусил губу. Неожиданно он представил себе эту сцену и почувствовал, что вот-вот расхохочется. Даже Брандт и тот, похоже, с трудом сдерживал улыбку, когда спросил:
— И почему же вы побежали?
И вновь ординарец растерянно покосился на своего начальника. Штрански сидел, понурив голову.
— Не знаю, — пролепетал ординарец. — Наверно, потому, что штабс-ефрейтор как-то странно держал автомат.
— Он выстрелил? — поспешил уточнить Брандт.
Ординарец покачал головой.
— Он ведь был наш, — удивленно добавил он. — Как он мог в нас стрелять?