Фабер посмотрел в ту сторону, откуда только что пришел Штайнер.
— А ведь сюда уже давно могли прийти русские, — произнес он с упреком в голосе.
— Я их видел, — ответил Штайнер. — Я пришел назад тем же путем, потому что не знал, где вы.
— А ты не мог спросить в штабе полка? — удивился Фабер.
— Забыл спросить. К тому же я не доложил о том, что ухожу. Обо мне еще никто не спрашивал?
Его слова встревожили Фабера, и тот вопрошающе посмотрел на него. В Штайнере явно что-то изменилось, хотя Фабер не смог бы с уверенностью сказать, что именно.
— Пока что никто, — осторожно ответил он. — А как тебе удалось перейти линию фронта?
— Понятия не имею, — ответил Штайнер, пожимая плечами. — Да и вообще, что означает здесь линия фронта? Скажи лучше, где Крюгер.
— Пошел вздремнуть минут пять назад.
— Мне нужно с ним срочно поговорить, — сказал Штайнер. — Мне нужно исчезнуть. Отведи меня к нему.
— Что тебе нужно сделать? — воскликнул Фабер, полагая, что ослышался.
— Давай не будем тратить время на разговоры, — раздраженно произнес Штайнер. — Мне нужно уносить ноги, причем чем быстрее, тем лучше. Меня еще никто не искал? — И, заметив растерянность на лице Фабера, добавил: — Я имею в виду из-за Трибига?
— Ничего не понимаю, — честно признался Фабер. — Почему тебя должен кто-то искать?
— Знаешь, иногда ты большой мастер действовать мне на нервы, — огрызнулся Штайнер. — Ради всего святого, прошу тебя, отведи меня к Крюгеру.
— Ну ладно, — согласился Фабер. Они свернули с дороги и зашагали через виноградник, пока наконец не оказались у железнодорожной насыпи. — Мы стоим вон там, — произнес Фабер, указывая на тоннель.
Штайнер кивнул. Им оставалось пройти еще метров тридцать. Они быстрым шагом шли по железнодорожным шпалам.
Штайнер услышал звук приближающегося снаряда за считаные доли секунды до того, как некая чудовищная сила подбросила его в воздух. Окутанный в облако черного дыма, он отлетел в сторону и как щепка упал на землю, лишь раз вскрикнув при этом. Навстречу ему из тоннеля выбежали несколько бойцов. Они подхватили его на руки и бегом бросились назад в укрытие.
Когда Штайнер вновь открыл глаза, то увидел над собой лицо Крюгера.
— Ну, вот и ты, — прошептал он.
— А как же, — ответил Крюгер сдавленным голосом. — А то я уже было испугался, что тебе хана.
Интересно, что это с ним? — подумал Штайнер.
— Чего это ты ревешь? — спросил он.
— Я не реву, — ответил Крюгер, но почему-то отвернулся.
— Еще как ревешь, — произнес Штайнер. — Где это меня прихватило?
Над ним склонилось еще несколько лиц. Этого еще не хватало.
— Уходите, — велел им Штайнер. А затем вспомнил, что Крюгер не ответил на его вопрос, и поспешил изобразить ухмылку: — Скажи, моя задница хотя бы цела?
— Задница-то цела, — вздохнул Крюгер.
Штайнер попытался пошевелить руками, но не смог. Оттого, что он не чувствовал никакой боли, в нем проснулось нетерпение, и он попробовал сесть. Но Крюгер крепко держал его.
— А вот это ты зря. Лежи-ка лучше тихо, — довольно бесцеремонно приказал он Штайнеру. — Сейчас за тобой придут.
— Кто, могильщики? — уточнил Штайнер, чувствуя, как изо рта у него вытекает какая-то жидкость. Он точно знал, что это кровь, и потому подумал: ранение в легкое. А затем он ощутил боль. Она была повсюду — в спине, в груди, в ногах, в мозгу — везде и повсюду. Штайнер застонал и закрыл глаза. Да, не повезло, подумал он.
— Не глупи, — сказал Крюгер. — Сейчас за тобой придут санитары со сборного пункта.
— Опять эта старая песня, — ухмыльнулся Штайнер.
— Я хотел пойти с тобой, — грустно произнес Крюгер, — но Шульц мне не разрешил. Говорит, что я последний фельдфебель, который у них остался.
Какое-то время они молчали. Затем Крюгер посмотрел на часы:
— Прошло уже двадцать минут.
— Двадцать минут после чего?
— После того как тебя ранило. Десять минут ты был без сознания, вот я и подумал, что тебе хана.
Эти слова показались Штайнеру знакомыми. Где же он их уже слышал? Неожиданно его ушей достиг шум, который на мгновение отвлек его от этих мыслей. Казалось, что это кричит человек, чья голова обернута толстым одеялом.
— Фабер, — пробормотал Крюгер.
— А что с Фабером? — спросил Штайнер, но его приятель не ответил. Штайнер посмотрел в его перекошенное гримасой лицо и спросил еще раз, куда более требовательным тоном: — Что с Фабером?