— Болек, объясни этой падле, что он был не прав…
Монументальный громила небрежным движением клешни ухватил орущего и визжащего обрубка за ногу и рывком сдернул его с постели на пол. Потом, также резко вскинув «эту падлу» на ноги, нанес ей сокрушительный удар пудовым кулаком в челюсть. Кувыркаясь в воздухе, обрубок с грохотом впечатался в стену и, оставляя на выцветших обоях кровавый след, мешком сполз на паркет к ногам Кости.
— Лелек, ты полагаешь, он уже осознал свои ошибки? — не моргнув глазом, скептически заметил Чикаго.
— Сомневаюсь, — ответил тезка одесского еврея.
И в свою очередь, встряхнув левой рукой голого и безжизненного обрубка, аналогичным ударом правой отправил его в полный нокдаун в «тещину комнату», откуда опять-таки послышался грохот. Сорвавшись с полок, посыпались на скрюченное тело какие-то банки и ящики. А вдобавок ко всему экстравагантным надгробьем рухнул висевший на стене велосипед. Спущенное колесо со сколиозной восьмеркой бегло замелькало спицами…
— Ну вот, теперь, похоже, действительно осознал, — удовлетворенно заметил Костя. — Как ты полагаешь, Вика?
Но его первая любовь почему-то промолчала…
Они стояли у подъезда, глядя, как Люська, вытирая слезы, усаживает в машину своего Павлика.
— Зачем они это сделали? — задумчиво сказала Ника, смахнув с глаз взвихренную ветром волнистую черную прядь.
Чикаго прицельно сощурился на тяжело летевшую через двор ворону.
— Квартира подругина им приглянулась, вот и весь сказ, — презрительно усмехнулся он.
Ника с недоумением взглянула на старого приятеля.
— Что, не доходит? А еще с ментами водишься… В общем, товар забрали сами хозяева. Чтоб квартиру у этой курицы оттяпать… Квартиру в Москве им подавай. Тьфу! Л-лимита паршивая…
И Костя с отвращением сплюнул под ноги. Даже будучи отпетым мафиози, он оставался стойким патриотом своего родного города.
— А они ее больше не тронут? — с недоверием спросила Ника.
— Исключено. С Махмудом я уже договорился. А этой — наука. В другой раз умнее будет… Кстати, она у тебя что, безработная?
Ника печально кивнула.
— А делать-то что-нибудь умеет?
— Учительница она. А еще мастер спорта по стрельбе…
Чикаго изумленно вскинул брови.
— Ну дела! Так чего ж ты молчала? — оживился он. — Моему Митяшке как раз гувернантка нужна. Такая, чтоб в случае чего с пушкой умела обращаться.
— Люська не подведет, — вступилась за подругу Ника. — Я за нее ручаюсь. Мы с ней…
— Ага, — насмешливо перебил Костя. — Да я, да мы, да жопой клюкву давили… Ладно. Так и быть, возьму с испытательным сроком… А муж у нее кто?
— Математик.
— С компьютером он как: на «вы» или на «ты»?
— Обижаешь. Он ведь программист по совместительству!
Костя богатырски потянулся.
— Ну… Ну тогда пришлешь его ко мне в офис. Подыщем и мужу какую-нибудь работенку…
— Спасибо тебе, Костик, — благодарно сжав его руку, дрогнувшим голосом произнесла Ника. — Я знала, что на тебя можно положиться.
— Можно и лечь, — непринужденно сострил Чикаго. — Ты когда ко мне на фазенду приедешь, стерва? Помнится, обещала… Мы бы с тобой спарринг устроили — ты ведь, кажется, еще махаешься? В баньке попарились. Уж как бы я тебя березовым веничком отделал!.. А че, мы с женой регулярно в баньку ходим. Так что присоединяйся, третьей будешь…
— Приеду, Костик. Обязательно приеду, — вздохнула Ника.
— Ну гляди. А то я тебя под конвоем доставлю…
Взглянув друг другу в глаза, оба подумали одно и то же. И улыбнулись с грустью. Но уже не себе нынешним, а своей безвозвратно ушедшей юности.
Район Большой Бронной
День
Войдя в бар, Сергей сразу увидел Катю. Она сидела к нему спиной за дальним столиком и непринужденно болтала с подружками. Девчонки были так увлечены беседой, что не заметили его. Он тоже не стал к ним подходить. Взял себе пива, бутерброд с ветчиной и уселся в уголке, исподтишка наблюдая за ними.
Похоже, после вчерашнего Катя всерьез объявила ему бойкот. Сергей добрых полчаса прождал ее в хозяйском «гранд-чероки», припарковавшись, как обычно, напротив элитной школы, где училась его подопечная. Подъезжавшие к воротам лимузины увозили одного за другим ее «звездных» одноклассников и одноклассниц, выходивших из школы после уроков. Кто-то и сам укатил на подаренной родителями иномарке. А Катя так и не появилась. Сергей начинал заметно нервничать. Мало ли какой финт могла выкинуть эта взбалмошная «морковка»! (Всех женщин Сергей вообще разделял на две категории: до шестнадцати лет — морковки; после шестнадцати — кастрюли.) А между тем, если с девчонкой что-нибудь случится, шеф заживо спустит с него шкуру. Уж это точно.