— Что ж, Уильям, — процедил барон, — если ты решил отказаться от всего и стать тамплиером, то это твое право. Земли же и титулы унаследует Гай. А я буду молиться, чтобы ты никогда не пожалел о своем решении, потому что пути назад для тебя уже не будет.
И повернулся к нему спиной. Уильям дождался, пока барон скроется из виду, и, опершись рукой на плечо учебного манекена, уткнулся в нее лбом, стиснув зубы, чтобы не завыть от обиды.
Барон даже не спросил, чего ему не понять. Он, чьим отцом был отважный рыцарь и крестоносец, а матерью — внучка Вильгельма Завоевателя, он, благородный, пусть и незаконнорожденный, сын императрицы и брат короля, да что он и в самом деле мог понять? Да разве он хоть раз слышал о себе дурное слово за последние пятнадцать лет? Нет, перед лордом Артуром все лебезили и называли его героем и первым трубадуром Англии. Лорду Артуру не нужно было беспокоиться, что он одним своим существованием уже бросает тень на честь семьи и леди Милдрэд. А Уильяму доставались одни только насмешки и издевательства. Если он останется в Англии, будет только хуже.
— Что же тебя так огорчило, мальчик?
— Ничего, — ответил Уильям, поднимая голову и поворачиваясь лицом к мессиру Ричарду. — Это уже в прошлом.
Гастингс только покачал головой. Снова начал накрапывать дождь, и Уильям невольно поежился и передернул плечами, когда холодная вода попала ему за шиворот.
— Твой отец любит тебя, Уильям. Так же, как и твоя мать, и твои братья с сестрами.
Нет, его отец давно лежит в земле, мать не может вспомнить о тех днях без слез, а братья с сестрами… Они ему родня лишь наполовину.
— Я не хочу об этом говорить, — сказал Уильям, упрямо мотнув головой, и спросил: — Когда мне наконец разрешат принести клятву?
— Об этом еще рано… — начал было мессир Ричард, и Уильям почувствовал, что он больше этого не вытерпит. Как долго еще ему придется выслушивать эти постоянные отговорки?
— Рано?! — вспылил он, и глаза у него вновь неуловимо посветлели от ярости. — Я здесь уже больше года, а мне до сих пор не позволили вступить в Орден! Почему?!
— Уильям, — попытался осадить его Гастингс. — Помни о смирении. Если ты хочешь стать нашим братом…
— К дьяволу смирение! Объясните мне, почему? Я благородного происхождения, сам король посвятил меня в рыцари, я не женат и не помолвлен, и у меня нет обязательств перед какими-либо иными орденами или монастырями. Так почему же меня не желают принимать?
— Ты забыл добавить, что ты ничем не болен и у тебя нет долгов, — улыбнулся мессир Ричард, но Уильяму было не до смеха.
— Какие у меня могут быть долги, когда к моим услугам не так давно было всё, чем владеют де Шамперы? — бросил он. И спросил почти шепотом. — Так что же со мной не так, мессир?
Если и тамплиеры не захотят его принять… Уильям не представлял, что он будет делать в этом случае.
— Что ты такое говоришь, любезный брат? — пробормотал Гастингс и положил руку ему на плечо. — Кто заставил тебя думать, что с тобой что-то не так?
Мальчик поднял на него глаза, и Ричард увидел, всего на одно короткое мгновение, как что-то промелькнуло в этом озлобленном взгляде, будто треснуло подобно разноцветному витражу в окне, как дрогнули сжатые в одну линию губы и… Уильям стряхнул его руку движением плеча и отступил на шаг назад.
— Тогда почему мне не позволяют стать орденским братом?
Гастингс устало вздохнул. Глупый мальчик. Ведь сам хочет с кем-нибудь поделиться, кому-нибудь довериться, но почему-то отталкивает помощь снова и снова. Что же так мешает ему сказать, что его мучает?
— Ты уверен, что ты действительно этого хочешь?
Уильям коротко кивнул, стряхнув капли воды с выбившихся из косицы и обрамляющих лицо темных прядок.
— Подумай, — продолжил Ричард. — Подумай еще раз, прошу тебя. Потому что ты знаешь, мы потребуем от тебя посвятить Ордену всю жизнь без остатка. Я могу отправить тебя в Палестину, но это будет последнее твое желание, которое исполнится. Впредь же никто не станет спрашивать, чего хочешь ты, а только отдавать приказы, которым ты должен будешь подчиняться беспрекословно. Я знаю, ты неплохо справлялся весь этот год, стараясь жить по нашему Уставу, но сможешь ли ты прожить так всю жизнь? Сможешь ли ты стать послушным слугой после того, как сам привык повелевать?
— Я знаю, что от меня потребуется, мессир, — ответил Уильям почти равнодушным тоном. Всё это он слышал уже сотни раз.
— Ты лишишься всего, чем владеешь, — продолжал Гастингс, — а владеешь ты по-прежнему многим, и никогда не возьмешь жены и не станешь отцом. Неужели ты действительно этого хочешь? Я могу понять тех, кто приходит в Орден, не имея почти ничего, но ты…
— Я уже отказался от всего, чем владел, — сказал Уильям. — А женщины… — он криво усмехнулся. — Вы хоть раз видели их вблизи, мессир? Говорили с ними? Они глупы и скучны, постоянно жеманничают и думают лишь о том, как бы найти себе мужа побогаче, чтобы одаривал их шелками и драгоценностями. И то, что они могут дать мне взамен, не стоит того, чтобы всю жизнь терпеть рядом с собой одну из них.
— Не пойми меня неправильно, мальчик, — осторожно начал Ричард. Тема и без того была скользкой, а уж тамплиеру, давшему обеты целомудрия и безбрачия, и вовсе хотелось от смущения провалиться под землю. — Мужчины в твоей семье всегда отличались излишней… чувственностью. Твой отец не раз был готов бросить всё или же, напротив, завоевать весь мир ради любви женщины. Это и было одной из причин, почему он не вступил в Орден. А твой дед — да простит он мне, что я об этом говорю, — еще будучи тамплиером и нося белый плащ, прижил бастарда от иерусалимской сарацинки. Да и твоя мать тоже родилась вне брака, в тот момент Эдгар был женат на другой. Поэтому я боюсь, что однажды ты встретишь женщину, которая заставит тебя передумать, но будет уже слишком поздно. И тогда ты начнешь разрываться между любовью и долгом перед Орденом. А это приведет тебя к беде.
Уильям, казалось, всерьез задумался. Но потом всё же качнул головой и сказал:
— Капеллан учит нас, что даже созерцание женского лица ведет к погибели. И даже если такая женщина есть… Как я могу увидеть ее, если не буду смотреть? Может, другим тамплиерам порой и приходится выбирать, но я не стану жертвовать своей честью ради такой малости.
Как же ты еще молод, устало подумал Гастингс, и ничего не понимаешь.
Но нельзя же было прожить жизнь за него, лишая мальчика права выбора.
— Хорошо, — устало согласился Ричард. — В начале весны ты отправишься в Ля Рошель вместе с другими рыцарями. Но до этого момента никаких разговоров и тем более требований о вступлении в Орден. Я всё ещё надеюсь, что ты передумаешь.
— Я не передумаю, — ответил Уильям, упрямо мотнув головой. — Быть тамплиером — это всё, чего я хочу.
Комментарий к Часть первая
*Прецептория, также называемая командорством, как правило, представляла собой хорошо укрепленный замок или, как минимум, окруженное стеной каменное строение, в котором тамплиеры жили, тренировались и молились, поскольку у них было право строить собственные церкви и часовни.
*Мессир - одно из традиционных обращение к рыцарю.
Ворота в Новый Темпл находятся на пересечении Флит-Стрит, еще до XIV века называвшейся Флит-Бридж-Стрит, и Стрэнда, который около 1185 года называли Строндэ. Уильям впервые попадает в Темпл в 1165-ом, но название Stronde вероятнее, чем Strondway, зафиксированное в начала XI века, за полтора столетия до этого. Буква “е” в слове Stronde читается, поскольку Великий Сдвиг Гласных в английском языке произошел только в XIV - XV веках.
Чарльз Эддисон пишет, что землю, на которой построен Новый Темпл, тамплиеры приобрели вскоре после того, как в 1162-ом году им была пожалована булла Omne datum optimum, позволившая Ордену иметь собственные кладбища.
Старый Темпл же находится в Холборне, который прежде назывался Олдборном. Полагаю, что он был оставлен около 1163-1164 годов, но у меня объективно нет причин считать, что резиденция была покинута и “опечатана” в буквальном смысле этого слова. Скорее, она просто потеряла статус главного командорства Ордена в Англии, но продолжала функционировать и дальше.