Немножко больно.
Именно после этих слов я перестала доверять людям.
Доктор Асис запрещает вводить обезболивающие, боясь навредить ребенку. Если останусь жива, возьму лучшие туфли, стуча каблучками приду в больницу, найду этого доктора и со всей накопленной яростью влуплю гаду по яйцам. Тогда он сможет лишь отдалено почувствовать то, что чувствую сейчас я.
Болевой спазм сковывает грудную клетку. Не могу облегчить свою участь криком, лишь кашляя, выплевываю кровь и жадно втягиваю носом воздух. Огромная игла, пронзившая живот, встречает сопротивление,
- Мы нащупали головку ребенка, - докладывает Асис, не отрываясь от монитора.
Сейтон неподвижно стоит рядом.
Резкий толчок, и на меня обрушивается новая порция боли. Малыш с пронзенной головой не двигается, а я словно терплю за нас двоих.
- Вводите импланты! - командует Асис, и я чувствую, как усиливается давление.
Через несколько секунд боль стихает.
“Это как собрать корабль внутри бутылки” - объяснял доктор перед операцией. - “Мы вводим микро-импланты, и они собираются в голове ребенка в мозговую коробку”.
Асис торопливо вводит какие-то команды на экране, затем откидывается на спинку кресла и выдыхает.
- Посторонние данные стерты из памяти. Мозговая коробка успешно собрана.
- Доктор, я ничего не чувствую, - удивленно произношу я.
Асис поспешно ощупывает живот, слегка стучит пальцами.
- Как странно, - наконец, изрекает он. - Рефлексы в норме, нет признаков онемения. Последствия шока?
Вернувшись к мониторам, застывает в изумлении.
- Это он… он заблокировал чувствительность нервных окончаний.
Устало ложусь на подушку, левой рукой придерживая живот. В этот момент я отчетливо чувствую, как у малыша начинает биться сердце.
В палату входит робот-акушер. Поставив поднос с завтраком на прикроватный столик, фиксирует показания приборов. В тарелке однородная масса каши, рядом румяный тост, яблоко, порезанное на дольки, и кружка с какао.
- Все хорошо? - интересуюсь я.
- Да, мисс Джуд. - добродушно отзывается акушерка. - Показания стабильны. Жизненные процессы малыша возвращаются в норму.
Собрав грязные полотенца, которыми промакивали кровь и пот, продолжает:
- Доктор Асис просил передать, что зайдет только вечером. Но если вам что-то понадобится, я в вашем полном распоряжении.
- Как тебя зовут?
- Мэри.
- Мэри - женское имя.
- Все верно. Психологи посчитали, что роженицам будет комфортнее общаться именно с женщинами.
- Но роботы ведь бесполые?
- Вы снова правы. По конструкции я такая же, как и остальные. Различия лишь в настройках тембра голоса и одежде.
Удовлетворенно киваю.
- Мэри, а тебе доверяют детей? - не знаю, почему задаю этот вопрос. Возможно, нужно с кем-то поговорить, а робот удачно оказался рядом.
- Конечно, мисс, это одна из моих основных обязанностей. Присмотр за грудничками, соблюдение графика вскармливания.
- И какие они? Эти малыши?
Робот медлит с ответом.
- Мне сложно передать это словами, мисс Джуд, - Мэри делает паузу, словно по-человечески переводит дух. - Эти розовые малютки с пухлыми щечками так трогательно тянутся ручонками к матери. Наверно, ради таких моментов и стоит функционировать. Теплее этого чувства не может быть ничего другого. Я рада, что и вы приобрели этот смысл жизни...Что такое, мисс Джуд, вы плачете?
Прикрываю ладонью глаза.
- Кажется, скоро я приобрету смысл с ней расстаться.
- О чем вы говорите? - озабочено переспрашивает Мэри.
-Ни о чем! - огрызаюсь я, смахивая слезы. - Ты много болтаешь, Мэри. Не слишком ли эмоционально для робота?
Мэри отстраняется и вытягивается как по команде смирно.
- Это не эмоции, мисс Джуд. Это всего лишь набор готовых фраз, озвученных с определенной интонацией. Процессор сам подбирает нужные моменты, когда вставить ту или иную реплику в зависимости от ситуации.
- Набор фраз, говоришь? Что же, посмотрим, как тебя запрограммировали ответить на этот вопрос. Мэри, ты бы хотела иметь детей?
- Это невозможно, мисс. Роботы не способны зачать ребенка.
- А если теоретически? Ответь мне как женщина?
Мэри надолго замолкает, видимо, подбирает наиболее подходящую фразу.
- Я не знаю, мисс Джуд.
- Так я и думала… обычная жестянка, неспособная на импровизацию.
- Не знаю, как передать мое желание. Как рассказать, каково это, когда держишь на руках чудо, в котором чувствуешь частичку себя…
Я завороженно молчу, переваривая последние слова. Во мне медленно поднимается волна ярости. Непонятной, несправедливой.
Первой в Мэри летит тарелка с кашей. Керамика разлетается на куски, а вязкая масса растекается по корпусу робота. Следом летит кружка с остывшим какао. Яблочные дольки и тост я все же оставила.
- Пошла вон! - кричу я и замахиваюсь подносом. Мэри, подобрав осколки, поспешно выходит из палаты.