Наряду с этим Новороссийск, через который, по выработанному плану, должны были проследовать все три колонны, находился в руках немцев и турок. Ходили слухи, что немцы, зная, что почти вся Кубанская область занята белыми и что отрезанные советские войска приближаются к Новороссийску, намеревались разоружить их и интернировать.
В свою очередь белоказаки подошли со стороны станицы Крымской почти вплотную к станции Тоннельной и начали обстреливать ее с бронепоездов тяжелой артиллерией.
Обстановка диктовала не вступать ни в какие переговоры, а действовать смело. В ночь на 26 августа, пользуясь темнотой, я погрузил свою колонну в поезда. В 12 часов ночи эшелон за эшелоном направились в Новороссийск; части были вполне подготовлены на случай боя с немцами и турками. Все эшелоны, по прибытии на ст. Новороссийск, быстро выгрузились, и через полчаса колонна стройными рядами двинулась через Новороссийск на Геленджик. Немцы и турки просто опешили при появлении в городе войск. Колонна двигалась стройно и дисциплинированно. Возможно, благодаря этому немцы и турки не рискнули чинить какие-либо препятствия. Колонна прошла через город и вытянулась по шоссейной дороге на Туапсе.
За 1-й колонной точно так же проследовала 2-я, которой в это время командовал уже т. Лисунов (командующий 2-й колонной, Сафонов, по какой-то причине, остался в Новороссийске). За 2-й колонной уже утром, 26 августа, пришла и 3-я колонна, преследуемая казаками. Хвост этой колонны обстреливался артиллерийским и пулеметным огнем даже тогда, когда она вступила в город. Тогда немецкий капитан, начальник гарнизона Новороссийска, приказал своим и турецким войскам немедленно погрузиться на пароходы, на которых они прибыли в Новороссийск. Выйдя в море, пароходы открыли сильный артиллерийский огонь из тяжелых пушек сначала по спускающимся с гор белым, а затем и по нашей 3-й колонне, выходившей из города (большая часть ее уже вышла на шоссе и была прикрыта от обстрела горами). Затем немцы вновь перенесли огонь по белым. Вскоре между немцами и казаками завязалась сильная перепалка. Пока они дрались, наши части успели уйти на порядочное расстояние от города[5].
Немцы и турки все же покинули Новороссийск и ушли в Севастополь.
В Новороссийске, кроме тяжело раненых красноармейцев, которых не могли забрать с собой наши обозы, задержалось много матросов, советских работников и беженцев, надеявшихся каким-либо путем пробраться в Советскую Россию. Белые, заняв город, приступили к жестокой расправе. Они построили на самых видных местах и площадях большое количество виселиц. Всех задержанных коммунистов, рабочих и советских работников под конвоем подводили к виселицам. Стоя в строю перед виселицами, они должны были наблюдать, как расправляются с их товарищами, и ждать своей очереди. Тут же собирали трупы повешенных и свозили на подводах в море. Так как обреченных оказалось слишком много, вместо виселиц были использованы телеграфные столбы.
Белое командование предоставило вступившим в Новороссийск частям полную «свободу». Перепившиеся офицеры и казаки изрубили за эти дни всех раненых красноармейцев как в лазаретах, так и в эшелонах, находившихся на станции. Такую же расправу они учинили над оставшимися беженцами, отпустив только некоторых женщин, раздетых и изнасилованных.
Дикий разгул, устроенный обезумевшими белогвардейцами в Новороссийске, не был единичным случаем. Такую же расправу они учинили в Майкопе.
Заняв Майкоп и захватив в нем около 800 красноармейцев, белые пригнали их под конвоем к начальнику гарнизона, какому-то полковнику, который приказал вывести пленных за город и ждать распоряжения. Вскоре появился и полковник; он приказал конвою построить всех пленных и две шеренги, одна от другой на 20 шагов, лицом к лицу, а затем подал команду всем пленным стать на колени и наклонить головы вперед, а конвою — рубить «этим босякам головы», что конвой и исполнил. Трупы полковник приказал не убирать несколько дней — для острастки местному населению.
5
Об отступлении Таманских войск из Новороссийска очень живо я ярко рассказано Серафимовичем в повести «Железный поток».