Американская кампания заключалась преимущественно в нанесении ударов с воздуха, в то время как самим афганцам (Северному альянсу — противнику «Талибана») предстояло вести боевые действия на земле. Райс говорит, что Сергей Иванов отвечал за материально-техническое снабжение и боевую подготовку отрядов Северного альянса. В то самое время, когда Путин звонил Бушу из Сочи, начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин проводил переговоры с лидером Северного альянса в Таджикистане.
Россия, как казалось, целиком и полностью присоединилась к США в войне с террором. Сергей Иванов утверждает, что через несколько дней после начала войны к российским пограничникам, охраняющим границу Таджикистана с Афганистаном, обратились представители «Талибана». «Они сказали, что уполномочены муллой Омаром предложить России начать совместные с «Талибаном» боевые действия против американцев». Путин вспомнил про этот случай во время визита в Москву министра обороны США Дональда Рамсфельда. «Мы дали им единственно возможный ответ», — сказал Путин на английском, показав грубый русский жест — кукиш. «Мы показываем это несколько иначе, но смысл я понял», — рассмеялся Рамсфельд18.
Американцы начали боевые действия 7 октября, в день рождения Путина. Он вместе с гостями смотрел по телевизору новости, в которых показывали первые воздушные налеты. Министр обороны Сергей Иванов повернулся к нему и поднял бокал. «Владимир Владимирович, это подарок ко дню рожденья».
Шоу Джорджа и Владимира
Казалось, Путин теперь ответил на вопрос журналиста, прозвучавший на пресс-конференции в Любляне, — могут ли американцы доверять этому человеку? Удовлетворенный образом человека, действующего совместно с Западом, а не против него, Путин продолжил пропагандистское наступление. Сначала он отправился в Германию, где произвел впечатление на принимающую сторону, произнеся речь в Бундестаге на немецком языке.
Он подчеркнул сотрудничество своей страны в общемировой войне с террором и противопоставил этому пощечину, нанесенную России бомбардировками Сербии. То событие по-прежнему терзало его, хотя прошло уже более двух лет. «Сегодня решения зачастую принимаются без нашего участия, а нас затем настойчиво просят эти решения поддержать. И после этого вновь говорят о лояльности по отношению к НАТО. Говорят даже, что без России, мол, невозможно воплотить эти решения. Давайте зададим себе вопрос: нормально ли это? Действительно ли это подлинное партнерство?»
«Без атмосферы доверия не может быть единой Большой Европы, — сказал он, раскрывая свое представление о том, что с холодной войной покончено раз и навсегда. — Сегодня мы обязаны сказать, что отказываемся от наших стереотипов и амбиций и отныне будем совместно обеспечивать безопасность населения Европы и мира в целом».
Канцлер Герхард Шредер полностью поддержал мысль Путина о включении России в «совместное» обеспечение европейской безопасности. Уже перед этим визитом они начали думать о немыслимом — о том, что Россия со временем может стать членом НАТО. Шредер вспоминал позже в интервью, что они обсуждали, как он сказал, «весьма дальновидный» подход в международной политике: «Я обсуждал с Путиным, имеет ли смысл России вступать в НАТО. На мой взгляд, в этом есть глубокий смысл, это хорошая перспектива как для России, так и для НАТО»19.
Неделю спустя Путин встретился в Брюсселе с генеральным секретарем НАТО генералом Джорджем Робертсоном. Готовый закрепить успех. Робертсон был поражен, когда Путин начал встречу с вопроса: «Когда вы собираетесь пригласить Россию стать членом НАТО?»20.
Советник Путина Сергей Приходько утверждает, что это было всего лишь образным выражением, которое не следует понимать буквально, но Робертсон воспринял вопрос всерьез21. Он стал терпеливо объяснять, что подобного рода вещи не делаются быстро. Робертсон вспоминает: «Я сказал: “Господин президент, мы не приглашаем страны присоединяться к НАТО. Вы подаете заявку на членство. Затем начинается процесс, в ходе которого вы демонстрируете, что можете быть интегрированы в НАТО, а после этого выпускается приглашение стать членом”. Он пожал плечами и произнес примерно следующее: “Россия не намерена стоять в очереди среди множества стран, которые не имеют значения”. Я ответил: “В таком случае нам следует прекратить этот дипломатический «танец с саблями» насчет членства и приступить к выстраиванию практических взаимоотношений. Дальше посмотрим, куда это нас выведет”»22.