И я растрачивала свое время на Дар, на Дина, наслаждалась обретенной свободой. Я бросила Конрада в беде, меня не оказалось рядом, чтобы протянуть ему руку помощи.
— Бетина говорила, что он был жив, когда она видела его в последний раз, — прошептал Дин мне на ухо. — Она сказала, его забрали какие-то тени. Ни слова про выстрел. От Народа ты не дождешься правды, Аойфе. Они сами по себе ложь для большинства разумных людей, так почему же они должны быть правдивы с тобой?
— Я не… — выдавила я. — Не похоже, чтобы он врал мне.
— Ты не знаешь наверняка, — настаивал Дин. — В этой жизни ничего не бывает наверняка, малыш.
Слезы у меня иссякли, но глаза припухли и саднили, словно в них насыпали песку.
— Все равно это уже неважно, — пробормотала я, — врал он или нет с самого начала. Я заключила с ним сделку. Я должна вернуться в город, Дин. — Пока Тремейн не выместил злость на всех остальных, кто мне дорог. Я уже потеряла Конрада, но могу потерять еще и Дина, и Кэла. Тогда мне вообще не жизнь.
Дин осторожно поднял меня на ноги — я была теперь словно хрупкая вещь, которую нужно холить и лелеять. Я ненавидела себя в тот момент.
— Это дело опасное. Ты видела, как поступают прокторы с еретиками, которых засекают их радары.
Он утер мои слезы, но тут же полились новые, и его усилия оказались напрасными.
— Я должна, — повторила я. — Должна вернуться.
Слова растеряли свой вес, свою значительность. Слова не уберегли Конрада от пули в спину, когда он остался один на холодных камнях мостовой.
— Ладно, — сказал Дин. — Хорошо. Что-нибудь придумаем. Сейчас переговорим.
Я позволила спустить себя по лестнице и вывести из библиотеки, просто плывя по течению в новом для меня безбрежном море отчаяния. Не удерживаемая ничем, невесомая, я могла плыть так вечно.
Бетина и Кэл сидели у кухонного стола за картами. Бетина как раз с победоносной улыбкой выложила свои.
— Джин!
Кэл вздохнул и бросил те, что держал в руках.
— Это как-то неправильно. Жульничаете, мисси. Меня будто чистит какой-нибудь шулер в салуне на Диком Западе.
— Эй, ковбой, — окликнул Дин.
Кэл обернулся. Его взгляд упал на меня, и глаза моего друга расширились.
— Что ты с ней сделал?
— Помолчи. Она пережила серьезное потрясение, — ответил Дин. — Бетина, у тебя нет горячего чая?
Она отодвинулась на стуле, рассыпав карты.
— Есть, есть. Только что свежий заварила.
— И неплохо бы добавить чего-нибудь покрепче, если найдется.
Бетина накачала воды в оббитый эмалированный чайник и повесила его на крючок над огнем.
— Мистер Грейсон держал виски в ящике стола, в библиотеке.
Усадив меня на стул, Дин вышел и вернулся с бутылкой, наполовину заполненной янтарной жидкостью. У меня не было сил сказать хоть слово, я просто сидела, уставившись прямо перед собой.
Кэл смотрел на нас, сдвинув брови:
— Аойфе, что, во имя Мастера-Всеустроителя, стряслось? Ты выглядишь, как будто призрак увидела.
— Конрад погиб, — прошептала я. Во второй раз произносить те же слова оказалось ничуть не легче, наоборот, в них только добавилось горечи, хоть это и казалось невозможным.
Из Кэла словно выпустили весь воздух.
— Как?!
Дин, взяв протянутую Бетиной чашку, влил туда виски и сунул мне в руки.
— Выпей, — сказал он. — Это поможет.
— Не думаю, что ей сейчас стоит пить, — возразил Кэл.
Дин опустился на стул, держа бутылку в руках:
— Ковбой, если когда и пить, так именно сейчас.
— Мы должны вернуться в Лавкрафт, — проговорила я. — Немедленно.
— Аойфе, это самоубийство! — воскликнул Кэл. — Ты сама так сказала.
— Так было раньше, — ответила я. На вкус напиток был ужасен, горечь чайного листа мешалась в нем с обжигающим язык и горло виски, но зато дурнота понемногу отступила. — До того как я заключила сделку с Народом.
— О чем ты? — Кэл слегка отодвинулся вместе со стулом. — С тобой все в порядке?
— Проклятие, Кэл! — Я хлопнула рукой по столу так, что карты подпрыгнули. — Сейчас не время! Я не сошла с ума! Твоя жизнь, жизнь Бетины и Дина… все они стоят на кону, так что хоть раз в жизни, Кэл, выслушай меня!
— Ладно, ладно, хорошо. — Кэл поднял руки, сдаваясь. — Я слушаю.
Я рассказала всем троим о Тремейне, о том, как первый раз попала в Землю Шипов, о возложенном на мои плечи бремени. Рассказала, что решила отправиться домой и попробовать разбудить королев с помощью Движителя и своего Дара. О том, как реагирует Дар на малейшее раздражение, я не упомянула. Ощущать внутри себя весь Движитель, всю громадную, дух захватывающую мощь его поршней и шестерен… что сотворит со мной такая силища? Я не задумывалась и не обмолвилась об этом ни словом. Я вообще старалась говорить как можно более кратко — от рассказов о Народе во рту оставался мерзкий привкус.