— Туда. Это и есть мой дом.
35
Подношение гулей
Гнездо гулей простерлось под сводами встречающихся туннелей гигантским пауком, его длинные плетеные переходы цеплялись за остатки древней ливневки, выносившей всякий мусор из Старого города на юг и дальше в реку.
— Идите медленней, — предупредил Кэл. — Пусть почуют ваш запах и поймут, что вы не представляете опасности.
Я и без того не собиралась очертя голову бросаться в самое сердце худшего из городских кошмаров и остановилась в нескольких шагах от дыры мне по пояс, служившей входом в жилище гулей.
Гнездо, сплетенное из кусков металла и кожи, ткани и брезента, представляло собой нагромождение приземистых шатров вокруг одного, центрального, из которого легко струился дымок, пахнущий углем и еще чем-то, более темным и насыщенным. В памяти моей отозвалось давнее-предавнее воспоминание о хирургическом покое сумасшедшего дома, куда попала мать, разбив зеркало на кинжальной остроты осколки. Пахло кровью.
Из древней рейсовки, носившей на себе эмблему транспортного управления еще штата Массачусетс, а не городского, на нас глазела, борясь за места у окон, целая орда щенков гулей. Они скалили зубы, походившие пока скорее на перочинные ножи, а не на жуткие тесаки взрослых, но все рано достаточно острые, чтобы разорвать и съесть меня.
— Чувствовала себя когда-нибудь жарким? — пробормотал Дин. — Только и осталось, что маслом сверху полить.
— Матушка! — позвал Тоби, опускаясь на все четыре лапы, чтобы пройти в гнездо. — Мы дома! Все!
— Здесь живет твоя мать? — поразилась я, но тут же поняла, что веду себя как испорченная городская принцессочка. — В смысле, ну да, само собой, где же еще.
Кэл повернулся ко мне.
— Вот это Девран и грозил превратить в пепел. — Его взгляд молил о понимании.
Женщина-гуль вдвое ниже меня ростом появилась из гнезда, сжимая в руке палку с набалдашником слоновой кости. Хоть она и подволакивала обе ноги, волосы ее, заплетенные в многочисленные косички, были седыми только наполовину, а мускулы на конечностях переплетались железными жгутами. Поперек сплющенного носа зиял шрам, и в ее взгляде, в отличие от взгляда Кэла, не светилось ничего человеческого.
— Мы? — провозгласила она. — Я послала тебя с простым заданием, Октоберь, а ты возвращаешься с…
Кэл поднял одну лапу:
— Это я, Матушка. Я вернулся.
Палка женщины с грохотом упала наземь, из горла ее вырвался полувопль-полувсхлип.
— Резун! — задохнулась она. — Я уж думала, свидеться нам только во внешних охотничьих туннелях…
Они встретились на полпути между гнездом и тем местом, где стояла я, и у меня невольно кольнуло под сердцем, когда руки Кэла обхватили мать. У меня самой уже не будет шанса обнять Нериссу. И Конрада я тоже больше никогда не увижу.
Щенята, выпрыгивая из дверей и окон рейсовки, весело загомонили, собираясь вокруг Кэла и Тоби и не обращая, по счастью, ни малейшего внимания на нас с Дином. Тоби, положив лапы на головы двух самых маленьких, нежно порыкивал, трепля их за загривки. Остальные атаковали Кэла, повиснув на руках и ногах, и выспрашивали, где он был и принес ли им гостинцев из надземелья.
Пока Кэл возился с щенятами, глаза его матери устремились на меня и Дина.
— Скажет мне какая-нибудь добрая душа, что делает у моих дверей живое мясо?
Дин шагнул вперед и протянул руку:
— Дин Харрисон, мэм.
Прямо у его ладони — Дин едва успел ее отдернуть — щелкнули зубы, от вида и величины которых у меня расширились глаза.
— Эрлкин, — прорычала Матушка. — Твои штучки здесь не пройдут.
— Да, мэм, — заверил ее Дин, глаза у которого были по четвертаку.
Карга хмыкнула и, подобрав свою палку, ткнула ей в мою сторону.
— Девчонка, молодая… ты и есть тот самый мешок с костями, из-за которого схватили и мучили моего сына.
Колени у меня подогнулись под ее льдистым взглядом. Глаза у нее были того же цвета, что и у Кэла, но гнев и большая закаленность в схватках с жестоким миром сделали их резче, пронзительнее.
— Да, — тихо проговорила я. — Видимо, это я. Меня зовут Аойфе Грейсон.
— Плевать мне на твое имя, мясной бурдюк, — прокаркала она, протягивая руку и впившись когтями мне в плечо. — Ты и котла-то не стоишь, не то что жизни моего мальчика.