— Я знаю, что Дин ненавидит вас, но было бы неплохо узнать, за что именно.
— Блюститель Врат и Народ нужны друг другу по многим причинам, Аойфе, но необходимость еще не рождает любовь, — ответил Тремейн. — Однажды ты поймешь это. Арчибальд Грейсон был не из тех людей, кому мы по душе. Он, со своим мерзостным Братством Железа, стремился овладеть нашими секретами в магии и мастерстве, и лично я только рад, что он взял и исчез.
Прежде чем я успела сказать что-либо, науз со щелчком и треском погас. Тремейн бросился на меня, и я, застигнутая врасплох, дала ему ухватить себя за горло.
— Раскройся навстречу Движителю, — приказал он. — Пусть твой Дар исправит несчастье, постигшее нас. — Его ногти впились в мою плоть, оставляя полукруглые следы. — Мне пришлось угрожать тебе, но я хотел бы, чтобы ты поняла. Нравится тебе это или нет, существует естественный порядок вещей, и у Народа есть в нем свое место. Королева должна править, а наши земли — жить. В противном случае плохо придется обоим нашим мирам. Восстановить естественный порядок — вот все, чего я хочу.
— Неужели? — бросила я, вспомнив слова Конрада в своем сне. — Ты правда желал бы пробудить свою королеву или предпочел бы оставить Зимний Двор себе?
Губы Тремейна зловеще изогнулись:
— Интриги Дворов тебя не касаются, Аойфе. Что должно тебя заботить — безопасность твоих друзей и твоя собственная.
Хоть он не ответил на мой вопрос, это уже не имело значения — я не могла больше сдерживать мощь Движителя, воспринятая мною сила прорывала последние барьеры. Дар пламенел внутри меня, и я видела перед собой лилейное поле и саркофаги, окутанные дымкой отравленного сна. Но этот яд уже был мне знаком, и колдовство, сковавшее их, не казалось чуждым. Я сталкивалась с ним прежде, видела его в двух уставленных на меня холодных глазах. И принадлежали они человеку. Грею Деврану.
То, что я приняла за безумие, на деле было силой. Он тоже обладал Даром — ужасным и вредоносным. Желая уничтожить Народ и саму память о магии, Девран наложил заклятие на королев, чтобы Земля Шипов иссохла и погибла. Но, если верить Тремейну, это уничтожило бы и Землю Железа. Что же Девран — не знал или ему было все равно?
И вновь это уже не имело значения. Дар брал надо мной верх. Движитель пел внутри меня, несясь, словно ветер, над лилейным полем. Я видела, как его мощь, управляемая Даром, обрушилась на ослепительной белизны цветы и пронеслась сквозь них стаей воронов — настоящих, не прокторской механической дряни. Она встретилась с проклятием Деврана, который, как и мой отец, по-видимому, знал о существовании Земли Шипов, раз именно он проклял королев.
Но и это было уже не важно. Энергия, позаимствованная мной у Движителя и обузданная Даром, столкнувшись с магией железа, расколола ее, словно молот — легкий утренний ледок, разметала хрупкие, стеклянно поблескивающие пластинки по всей Земле Шипов.
В том, чего хотел Грей Девран, наложив на королев заклятие, я разберусь позже. Главное, что теперь оно пало, рухнуло, разлетелось тысячью сверкающих осколков перед мощью Движителя, направляемой моим Даром. Сейчас я была сильнее Деврана, сильнее любой силы во Вселенной. Я была огонь и лед, очищающее пламя и остужающий холод. Я разрушила узы, державшие королев в вечном сне. Я была Движителем, и Движитель был мной.
Но тут Тремейн отпустил меня, связь оборвалась, и я вновь стала просто Аойфе. Я повалилась на мостки, ощутив врезающийся в кожу металл.
— Ты сделала верный выбор, дитя, — проговорил Тремейн. — Возможно, не единственный человек встанет на нашу сторону в грядущей войне.
Я заморгала, ничего не понимая:
— Войне?
Королевы пошевелились в своих саркофагах. Что-то бледное и жуткое подняло голову, пробуждаясь, внутри моего рассудка. Больше чем Дар, пронзительнее его, оно разгоралось во мне эфирным огнем детища Оппенгеймера — боевого Движителя. Магия — вот что это было.
Зимняя Королева раскрыла глаза, заглянув в мои. Плечо обожгло болью, и больше я ничего не видела.
— Земля Железа была одержима великой мечтой, — сквозь сотрясавшие меня конвульсии от потока силы, истекавшей назад в Землю Шипов, слышала я шепот Тремейна. — Освободиться почти от всего, проникавшего через Врата, мирясь лишь с немногим, — исключения, которые вы объясняли вирусом. Вернуть покой прежних времен, без колдовства и обманов рассудка. Но теперь с ней покончено. — Он коснулся моего лба. — Твой отец, брат, Девран — все они сыграли свои роли, ослепленные тем, что считали верным и правильным для Железа и Шипов. Теперь и ты сыграла свою. Новая Буря грядет, Аойфе, и на твоем месте, — слова шелестели как будто у самых моих губ, — я уже бежал бы, скрываясь от нее.