Мы вновь стояли в проеме, ведущем в темноту, но на этот раз, когда я шагнула вперед, раздался чей-то крик.
— Кэл! — Я рефлекторно ткнула его кулаком в плечо. — Лампа!
— Вы вторгаетесь в частные владения! — взвизгнул голос. Вылетевшая из темноты снарядом женская туфля едва не попала Кэлу в голову. — Я не заражена! Уходите!
— Эй, послушайте, мисс! — крикнул Кэл. — Вам не из-за чего так кипятиться!
Вторая туфля последовала за первой. Я едва успела пригнуться.
— Вы там! — рявкнула я. — Прекратите немедленно!
В наступившей тишине призрачный луч лампы обежал комнату за дверью, выхватив из темноты каменный пол, большую фарфоровую раковину с рукояткой насоса и холодильный шкаф полированного красного дерева.
— Кто вы? — крикнула я в полумрак, уверенная, что вирусотвари вряд ли стали бы швыряться в нас поношенными кожаными лодочками.
— Не ваше дело!
Если учесть, что дом принадлежал моему отцу, я лично считала, что это очень даже мое дело, но спорить с незнакомкой, прятавшейся в кухне и бомбардировавшей нас обувью, было как-то странно. Пытаясь определить, откуда идет голос, я обвела комнату взглядом. Затухающий в камине огонь, с последним вздохом выбросивший несколько угольков, которые заскакали по камням, оставляя черные полоски. Единственное кресло рядом с очагом, на подлокотнике — развернутая, лежащая вверх корешком книга. «Алиса в Стране чудес». Запрещенный текст из «Кострового списка», где перечислялись все книги, приговоренные прокторами к сожжению. Я помнила, как еще малышкой кашляла от дыма, а Конрад уводил меня подальше от толпы, собравшейся вокруг гигантского пламени на площади Изгнания.
— Это ваша книга? — спросила я.
Послышались шорох и сопение, и я уловила источник звука — между раковиной и холодильным шкафом.
— Я ни в чем не виновата. Она уже лежала в библиотеке, когда я пришла. Я из нее ни единого словечка не прочитала — мне просто картинки нравятся.
Я подняла первую увиденную мной настоящую еретическую книгу и перевернула ее. Вязаная закладка — на подобную же дребедень я потратила не один час на занятиях по домоводству — угнездилась недалеко от середины. Ничего необычного в книге не было — дешевое издание в грубом переплете. Я провела пальцем по первым строчкам на открытой странице, и типографская краска оставила след у меня на коже.
«Болванщик широко открыл глаза, но не нашелся, что ответить.
— Чем ворон похож на конторку? — спросил он, наконец».[3]
— Ну и чем ворон похож на конторку? — поинтересовалась я вслух.
— Так это же безумное чаепитие, — отозвались из темноты. — На загадки нет ответов, если только ты сам не чокнутый, — и после паузы закончили почти шепотом, словно робея повторять из книги: — «Все мы здесь не в своем уме». Так там Чеширский Кот говорит.
Пока она мямлила, я двинулась на голос, и мои пальцы цепко ухватили округлое плечо его обладательницы. Девушка взвизгнула — судя по всему, она была ненамного старше меня и донельзя напугана.
— Уберите руки! Что это вы себе позволяете?!
Я встряхнула ее так, что медно-рыжие кудряшки подпрыгнули:
— Ну, довольно! Кто ты такая?
Пухлое личико девушки вспыхнуло румянцем:
— Хватает же совести руки распускать! Небось в жизни манерам не учили!
— Ну, ну, — проговорил Кэл, направляя на нас лампу. — Вам обеим нужно успокоиться.
— Кто ты? — повторила я, не обращая на него ни малейшего внимания. — Что ты делаешь в доме моего отца?
Тон получился, пожалуй, куда грубее, чем я хотела. Не знаю, что тому было виной — темень вокруг, эта книга или мое пульсирующее плечо. Может, просто уже не хватало терпения на всяких глупых девчонок и их глупые уловки.
— Работаю я тут, вот что! — огрызнулась та. — Горничной. Это вы кто такие?!
Весь мой пыл мгновенно улетучился. Ну разумеется, в таком большом доме не могло не быть слуг. И разумеется, эта девушка приняла нас за каких-нибудь злоумышленников.
— Я — Аойфе Грейсон, — выдавила я, чувствуя, что пришла моя очередь краснеть. — Дочь мистера Грейсона.
Горничная презрительно сдвинула брови:
— Первый раз слышу, что у него есть дочь!
Я выпустила ее плечо и сделала шаг назад. Еще бы. Какое отцу до меня дело.
— Куда же все подевались? — спросил Кэл. — Другие слуги? Сам мистер Грейсон?