Дин, Кэл и Бетина сидели у теплившегося над углем огня. Круглое лицо Бетины раскраснелось.
— Ой, ну ты даешь, Дин! — воскликнула она. — Как ты рассказываешь, и впрямь можно все принять за чистую монету.
— В моих историях нет ни слова неправды. — Дин покрутил кочергу между ладонями. — Ни единого.
Бетина вновь зашлась смехом, но я успела узнать Дина достаточно, чтобы понять по его лицу — он не шутит.
— Значит, эфир у нас есть, и лампы тоже горят, — подала я голос. Видеть Грейстоун при полном освещении было необычно.
Кэл, поднявшись, похромал мне навстречу.
— Мы уж думали, ты там померла, на этом чердаке.
— Да, малыш и правда опасался, — лениво протянул Дин. — Мы с Бетиной решили, что это, пожалуй, слишком.
— У насоса подкачки эфира задвижка ослабла, — продолжал болтать Кэл. — Но я уже починил. Трубы идут в дом и питают небольшой такой, но классный сферогенератор, который дает тепло и свет. — Он ткнул пальцем в сторону музыкального агрегата в углу. — И, кажется, Дин заставил работать этот антиквариат, только пока ничего приличного не ловится.
— Ох, смерть как хочется послушать что-нибудь танцевальное, — воскликнула Бетина. — Эфир не работал с… ну, в общем, с неприятности с вашим папашей.
— Кэл, — проговорила я, не обращая на нее внимания. Она-то не видела сегодня того, что видела я. — Кэл, мне нужно тебе кое-что сказать.
Он склонил голову набок:
— Валяй.
— Наедине, — уточнила я. Кэл был самым близким моим другом, и он должен первым узнать о том, что мне открылось. Вряд ли Дин счел бы меня сумасшедшей, но в конце концов я знала его лишь как жуликоватого проводника, весьма интересующегося моими секретами. К разговору с Кэлом по крайней мере не прилагается ценник.
— Хорошо, — сразу посерьезнел он.
— Пойдем в коридор, — бросила я, выходя за дверь, подальше от чужих ушей.
Позади нас комнату наполнили звуки музыки, из-за затрудненного течения эфира шуршащие, словно с затертой фонограммы.
Кэл сложил руки на груди:
— Мне не нравится, что ты позволяешь ему хозяйничать тут, как вздумается, Аойфе. Он вообще-то всего лишь наемный работник.
Я задвинула двери, скрыв танцующую пару. Дин двигался плавно и грациозно, Бетина же только неловко топталась на месте, красная как рак, с растрепавшимися кудряшками. Надеюсь, я никогда так не выгляжу в танцклассе.
— Аойфе, я серьезно, — вздохнул Кэл. — Такому только дай волю…
— Кэл, я не какая-нибудь испорченная богачка, — ответила я, передразнивая принятую им суровую позу. — Да если б и была, это не делает тех, кто зарабатывает на жизнь своим трудом, чем-то хуже меня. Ты говоришь как Маркос.
— Ты лучше Дина Харрисона, — пробурчал Кэл. — Уж кто-кто, а я знаю.
— Я сейчас вообще не об этом, — попробовала я вернуть разговор в нужное русло. — Кэл, послушай… Я кое-что нашла на чердаке.
Глаза Кэла зажглись двумя шведскими спичками.
— Тайник контрабандистов? Секретное убежище приверженцев кровавого культа? Я читал о таком в «Черной Маске»…
— Я нашла… нашла книгу, — произнесла я, собираясь с духом, чтобы рассказать, о какой именно книге идет речь.
Кэл вздохнул:
— А. Как в школе, значит.
— Не совсем. — Мой голос поневоле дрогнул и сел. Кэл был мне другом, но сейчас ему пришлось бы слишком многое принять на веру. — Понимаешь, у меня получилось. Я нашла книгу, о которой писал мне Конрад. — Это… дневник, наверное, так ее можно назвать. — Слово не очень удачно описывало попавший мне в руки гримуар, но Кэла оно должно было успокоить. — Отец вел его с восемнадцати лет или около того.
Кэл расцепил руки:
— И что?
Я раньше никогда не замечала, какие белые у него ладони. Гладкие, с длинными, сухощавыми пальцами — как у настоящего джентльмена. По сравнению с ними мои, с ободранными костяшками и заветренной кожей, смотрелись грубыми и неуклюжими. С другой стороны, Кэл на практических занятиях всегда был максимально осторожен и аккуратен, а я — то о лист железа порежусь, то в застывающий припой вляпаюсь.
— И вот что. — Шагнув ближе, я приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха. — Чернила в дневнике, когда я до них дотронулась, они… они пометили меня. Коснулись в ответ, словно живые. — Я вытянула ладонь. — Смотри.
Глаза Кэла опустились, потом вновь поднялись, изучающе глядя на меня. Между бровей у него прорезалась озабоченная морщинка.
— Ох, Аойфе, все-таки началось, да?
Я бросила взгляд на свою руку. Кожа была чистой. Знак исчез.