Структура комитета партийно-государственного контроля дублировала правительство и аппарат ЦК. Комитет мог самостоятельно проводить расследования, наказывать провинившихся и передавать дела в прокуратуру и суд. Говорят, что таким широким полномочиям противились первые заместители председателя Совета министров Косыгин и Микоян, понимая, что создание нового комитета существенно ослабляет власть правительства.
Хрущев хотел, чтобы ведомство партийно-государственного контроля превратилось в разветвленную структуру, параллельную партийному аппарату. Причем эта структура в силу двойного подчинения — и правительству, и ЦК партии — выходила из-под контроля аппарата.
Фактически новый комитет подчинялся только одному Никите Сергеевичу.
Внутрипартийная инквизиция сохранялась в форме Партийной комиссии при ЦК КПСС с урезанными полномочиями. Председателем комиссии остался Шверник, его первым заместителем сделали Зиновия Тимофеевича Сердюка, недавнего первого секретаря ЦК компартии Молдавии.
Прямо на пленуме, двадцать третьего ноября, секретарь ЦК Шелепин был утвержден председателем Комитета партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совмина. В тот же день Хрущев заодно сделал Александра Николаевича и заместителем главы правительства, объяснив:
— Ему надо будет иметь дело с министрами, с государственными органами и надо, чтобы он имел необходимые полномочия.
Такой набор должностей сделал Шелепина одним из самых влиятельных в стране людей. Историки даже делают вывод, что реальная власть в стране постепенно переходила от Хрущева к Шелепину.
На местах руководитель областного комитета партгосконтроля автоматически избирался секретарем обкома и заместителем председателя облисполкома. Тем самым контролеры обретали независимость от местных органов.
Через несколько дней после пленума, двадцать седьмого ноября, было принято формальное решение образовать комитет партгосконтроля, а еще через день, на заседании президиума ЦК, возник вопрос о статусе комитета и о материальном положении его сотрудников.
— Мы разговаривали с Шелепиным, — сказал Хрущев, — были разные варианты организационной структуры этих органов, и мы договорились, что партийно-государственные органы должны создаваться однообразно и в Союзе, и республиках, и в областях. Надо, видимо, иметь секретаря обкома и в том, и в другом обкоме, и, видимо, заместителя или начальника отдела советско-партийного контроля. А уже в производственном управлении будет уполномоченный, тоже с группой или один — это платные.
Хрущев ликвидировал сельские райкомы, партаппарат на селе был представлен парткомами производственных управлений.
Никита Сергеевич посмотрел на Шелепина:
— А главным образом будут привлечены люди на общественных началах. Важно больше привлекать общественность и поменьше создавать платный аппарат.
Никита Сергеевич опять перешел к воспоминаниям:
— Помню, раньше существовали рабочие кооперативы, в которых дежурили члены правления. Дежурство было ежедневным в течение всех часов работы кооператива. Работала и ревизионная комиссия, которая в конце месяца снимала остатки, взвешивала весь товар, подсчитывала. Контроль было строго налажен. В шестнадцатом году, перед революцией, я был не то членом правления, не то членом ревизионной комиссии на руднике и знаю, какое это колготное дело.
Секретарь ЦК Фрол Козлов, занимавшийся партийными кадрами, предложил:
— Секретари получат заработную плату в обкоме партии, а весь аппарат будут содержать советские органы, чтобы не брать аппарат на партийный бюджет.
Шелепин возразил:
— По материальному и правовому положению надо приравнять к работникам партийных органов, а обеспечение пусть идет по советскому бюджету, а то получается большая разница. Инструктор обкома партии зарплату получает в два раза больше инструктора облисполкома. Мы бы просили по зарплате приравнять к партийному аппарату.
Хрущев недовольно буркнул:
— Вы подходите с меркой — лучше там, где больше платят. Это важный показатель, но не главный.
— Мне трудно быть ведомственником, — отверг обвинение Шелепин, — потому что ничего еще нет.
— Не будем сейчас решать, — сказал Хрущев, — давайте подсчитаем и посмотрим. Видимо, то, что вы предлагаете, не подойдет. Если мы будем проводить по бюджету советских органов, то сразу бросится в глаза, что ставки разные. Это не годится.
— Я подсчитал, что положено на содержание этого аппарата, — начал Шелепин.
Но Хрущев не дал ему договорить:
— Вряд ли будет правильным становиться на такую позицию. Зачем нам показывать, что партия имеет большой бюджет? Может быть, аппарату госконтроля установить особые ставки?
— Правильно, — подержал его Козлов.
— Пусть представят разработанные и обоснованные предложения, — подал голос Косыгин, — и тогда рассмотрим.
— Механически переносить на партийный бюджет не следует, — гнул свое Козлов.
— Да, это будет попахивать конвертами, — согласился Никита Сергеевич.
При Сталине всему высшему чиновничеству выдавали вторую зарплату в конвертах, с которой не платились не только налоги, но и партийные взносы…
— Вывести из общей сетки, — предложил Косыгин, — чтобы заработная плата была выше. Это нужно для того, чтобы привлечь квалифицированные кадры.
— Да, они же будут заниматься и ревизией, — согласился Хрущев, — так что им нужно создать материальную независимость.
— Они должны получать не выше, чем инструктор обкома, сказал Шелепин, чтобы Козлов и другие не думали, будто в новой структуре люди будут получать больше, чем в партийном аппарате.
Комиссия в составе Козлова, Брежнева, Микояна, Косыгина, Воронова, Суслова и Шелепина была создана для рассмотрения проектов структуры и штатов Комитета партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета министров, а также положения о комитете.
Отделы комитета соответствовали отделам аппарата ЦК партии. Работа у Шелепина в комитете считалась престижной, на роль начальников отделов и их заместителей брали первых секретарей обкомов. Номенклатура должностей тоже соответствовала цековской — инспектор, заведующий сектором, заместитель заведующего отделом, завотделом. В центральном аппарате работало примерно четыреста пятьдесят человек, меньше, чем в каком-нибудь союзном министерстве.
Договорились, что в зарплате и обеспечении различными номенклатурными благами сотрудников комитета приравняют к аппарату ЦК партии, то есть заведующие секторами, заведующие отделами и их заместители, работающие у Шелепина, получат то же, что и их коллеги на Старой площади. А зарплату инспекторов комитета партгосконтроля положили даже на пятьдесят рублей больше, чем зарплата инструкторов ЦК КПСС.
Первым заместителем Шелепина в комитете стал Иосиф Васильевич Шикин, профессиональный военный политработник. В звании бригадного комиссара был членом военного совета Северного фронта, начальником полиуправления Ленинградского и Волховского фронтов. В июля сорок второго его утвердили заместителем начальника Главного политуправления Красной армии, летом сорок пятого назначили членом военного совета Главного командования советскими войсками на Дальнем Востоке. Ер вдали в от Москвы он пробыл недолго.
В том же году Шикин получил погоны генерал-полковника и был назначен начальником ГлавПУРа. Это были тяжелые годы для армии, когда командные кадры, особенно связанные с маршалом Жуковым, подверглись репрессиям. Генерал Шикин сыграл в этом не последнюю роль. Его называли одним из гонителей Жукова. Генерал Шикин участвовал в заседании Высшего военного совета первого июня сорок шестого, когда по предложению Сталина Жукова сняли с должности главнокомандующего сухопутными войсками и решили «вопрос о т. Жукове передать для дальнейшего рассмотрения в партийном порядке в партколлегию ЦК ВКП/б/».
В сорок девятом Шикина убрали из ГлавПУРа и сделали начальником Военно-политической академии имени В.И. Ленина. Перевод в академию обычно означает первый шаг к пенсии. Но Шикина взяли в аппарат ЦК. Задачи были те же — контролировать кадры. Он быстро вырос в должности — инспектор, заместитель заведующего, первый заместитель заведующего отделом партийных органов ЦК по союзным республикам. Пока Шелепин заведовал отделом, Шикин был у него заместителем.