Мешать Светлане, зная ее характер, не решились. Но следили неотступно. Докладывали Семичастному. Читая сводки службы наружного наблюдения, молодой председатель КГБ и предположить не мог, какую роковую роль в его собственной судьбе сыграет всего через несколько лет эта женщина. Ей богу, она была опасна для всех мужчин, с которыми ее сводила жизнь!
Но даже председателю КГБ не дано предвидеть будущее.
Чекисты напрасно опасались, что Светлану Аллилуеву кто-то пытается завербовать. Все, что она делала в своей жизни, она делала, подчиняясь собственным чувствам и желаниям. Она вообще была человеком очень самостоятельным и, несмотря ни на что, вышла замуж за индийца. Но ей опять не повезло. Ее четвертый муж — он был значительно ее старше оказался человеком больным. И вскоре умер у нее на руках.
Он завещал похоронить его на родине. Светлана Аллилуева попросила разрешения исполнить его последнюю волю. В политбюро очень не хотели ее выпускать за границу, словно что-то предчувствовали!
Но ее покойный муж был коммунистом, Индия — более чем дружественная страна, и оснований отказать не нашлось. С разрешения главы правительства Косыгина, Светлану, скрепя сердце, отпустили, правда, в сопровождении двух чекистов. Но те не уследили.
Седьмого марта шестьдесят седьмого года, когда в Москве готовились достойно отметить день международной солидарности женщин, дочь Сталина Светлана Иосифовна Аллилуева, которая находилась в Индии, пришла в американское посольство в Дели и попросила политического убежища. Ее немедленно вывезли в Италию, потом в Швейцарию, а оттуда уже доставили в Соединенные Штаты.
Брежнев страшно разозлился, но, хорошенько подумав, сообразил, что нет худа без добра. Бегство Светланы Аллилуевой оказалось удобным поводом избавиться от человека, которого он не хотел видеть рядом с собой. Леонид Ильич давно ждал повода сменить председателя КГБ.
Это произошло девятнадцатого мая шестьдесят седьмого года на заседании политбюро.
Шелепин отсутствовал. Болел. Но, похоже, Семичастный обиделся на старого товарища: почему не пришел и не высказал своего мнения? Впрочем, расклад сил в политбюро был таков, что попытка Шелепина защитить Семичастного была бы безуспешной.
Тогдашний руководитель Украины Петр Шелест подробно описал эту сцену в своих воспоминаниях. Перед заседанием политбюро примерно за час Шелеста пригласил к себе Брежнев, предупредил:
— Имей в виду, что сегодня мы будем решать вопрос об освобождении Семичастного от должности председателя КГБ.
Для Шелеста это было неожиданностью.
— А какая причина?
Брежнев хотел уклониться от разговора:
— Много есть поводов, позже все узнаешь. Я пригласил тебя, чтобы посоветоваться, где лучше использовать на работе Семичастного. Мы не намерены оставлять его в Москве.
— А почему все-таки освобождаем, какая причина? — настаивал Шелест.
Брежнев почти с раздражением сказал:
— Я же тебе говорю, что позже все узнаешь.
И продолжал о своем:
— Не хочется его и обижать сильно. Может быть, ты что предложишь на Украине?
Шелест предложил назначить Семичастного первым секретарем обкома, скажем, в Кировоградской области.
Брежнев задумался:
— Нет, на партийной работе использовать его нежелательно. Какие еще могут быть варианты?
Тогда Шелест предложил дать Семичастному должность заместителя председателя Совета министров республики.
Брежнев согласно кивнул:
— Первого заместителя.
Шелест возразил:
— Уже есть два первых.
Брежнев отмахнулся:
— Это не преграда. Пиши записку в ЦК, учредим дополнительную должность первого зама.
На политбюро Брежнев вынул из нагрудного кармана какую-то бумажку, посмотрел и сказал:
— Позовите Семичастного.
Семичастный, который не знал, по какому вопросу его пригласили, казался растерянным…
Брежнев объявил:
— Теперь нам надо обсудить вопрос о Семичастном.
— А что обсуждать? — подал реплику Семичастный.
Последовал ответ Брежнева:
— Есть предложение освободить вас от должности председателя КГБ в связи с переходом на другую работу.
Семичастный подал голос:
— За что? Со мной на эту тему никто не разговаривал, мне даже причина такого перемещения неизвестна…
Последовал грубый окрик Брежнева:
— Много недостатков в работе КГБ, плохо поставлена разведка и агентурная работа… А случай с Аллилуевой? Как это она могла уехать в Индию, а оттуда улететь в США?
Первый секретарь ЦК компартии Грузии Василий Мжаванадзе добавил:
— За Светлану кто-то же должен отвечать.
Семичастный резонно возразил, что он не давал согласия на выезд Аллилуевой. Косыгин пояснил:
— Это я разрешил, она плакала, просила.
Но все это не имело никакого значения. Брежнев заранее обо всем договорился с основными членами политбюро.
Брежнев жестко сказал:
— Поедете на Украину.
Семичастный спросил:
— Что мне там делать?
Петр Ефимович Шелест повернулся к нему:
— Мы вам там найдем работу.
Семичастный не сдавался:
— Что вы мне должны искать, Петр Ефимович? Я состою на учете в парторганизации Москвы, а не у вас. Почему же вам искать мне работу? Я член ЦК КПСС, а не ЦК компартии Украины, не надо путать эти вещи.
Но его уже никто не слушал. Вопрос был решен. Новым председателем КГБ был утвержден секретарь ЦК Юрий Владимирович Андропов.
На политбюро утвердили комиссию по передаче дел в КГБ. В комиссию вошли секретарь ЦК Андрей Павлович Кириленко, председатель Комитета партийного контроля Арвид Янович Пельше, первый заместитель председателя Совета министров Кирилл Трофимович Мазуров, Андропов и Семичастный.
Семичастный уехал на Лубянку, пригласил двух своих заместителей, стал рассказывать, что произошло на политбюро. Всего у него было четыре заместителя. Но один лежал в больнице, другой уехал в Ленинград выступать на партийном активе. Должен был ехать Семичастный. Но в ЦК его неожиданно попросили воздержаться от поездки…
Через полтора часа после политбюро в кабинет председателя заглянул порученец из приемной:
— Товарищ генерал, в здании члены политбюро!
— Сколько их там?
— Много!
— Где они сейчас?
— Вошли через ваш подъезд.
С площади Дзержинского в старое здание КГБ заходили только председатель и его заместители.
Семичастный сказал:
— Приглашай их сюда, в кабинет.
Появились Кириленко, Пельше, Мазуров, Андропов. Андрей Павлович Кириленко — старший.
Кириленко вроде как с улыбкой говорит:
— О, так вы тут чаек пьете! Можно к вам присоединиться?
— Пожалуйста, располагайтесь, — предложил Семичастный. — Можно и другое гостям предложить, если пожелаете. Это ведь комитет госбезопасности…
— Нет, нет!
Расселись. Семичастный спросил Кириленко:
— Что случилось?
— Вот, дела пришли принимать. Вы же были на политбюро, все слышали.
Испугались, понял Семичастный.
— Вы, что, думаете, я ночью заговор учиню? До утра подождать не можете? У меня же здесь второй дом — и документы, и книги, и костюмы, и рубашки, и галстуки… Я утром прихожу в одном, днем в погонах, вечером — на прием — опять переодеваюсь. Мне же все это собрать надо и отвезти домой. Вы ведь меня не предупредили за неделю.
Эта речь их не смутила. У них уже весь сценарий был расписан. Кириленко попросил собрать коллегию. На это ушло часа два. Был уже вечер, начальники управлений по дачам разъехались.
Семичастный сказал Кириленко:
— Что же у вас за подход к кадрам такой? Неужели не могли со мной посоветоваться о моей будущей работе? Неужели я не заслужил того, чтобы меня спросили, подходит мне работа или не подходит? Я вот приду домой, там два комсомольца сын и дочь. Мне же им что-то надо объяснить.
Андропов вдруг подал голос:
— А я что своим объясню?
Семичастный его обрезал:
— Юрий Владимирович, зачем вы это говорите? Ваши поймут, что вас выдвинули на значительно более важный пост. Что, ваши дети не разберутся, куда вас выдвинули? А вот я своим объяснить не смогу…