Глава 9
На следующий день Спиральный Джейкобс в приюте не появился и через день тоже. Ладия уже не встречала Ори с прежним радостным удивлением. Он понимал, что женщина подозревает его в распространении наркотиков или контрабанды и следит за ним, но он работал на совесть, и Ладии оставалось только ломать голову.
В суккоту, подметая в приюте пол, Ори услышал:
– Ты вне закона? Или ты дубль?
Увидев его, Спиральный улыбнулся и сказал:
– А вот и мальчик. Постой, ты у нас, ты… – Он заморгал, поднял палец и подмигнул Ори, потом наклонился к нему и прошептал: – Ты дубль.
«Первый заход», – подумал Ори и напустил на себя скептический вид: мол, прощу убогого на этот раз. И только когда вся еда была роздана, а бездомные нищие и воришки семьями потянулись с промысла на ночлег, Ори, словно от нечего делать, подошел к Джейкобсу.
– Угостить тебя выпивкой? – спросил он. – Похоже, у нас с тобой есть кое-что общее. Так что можно поболтать. О дублях. О нашем друге Джеке.
– Да, о нашем друге. О Джеке.
Старик улегся на одеяло. Терпение Ори подходило к концу. Джейкобс достал из складок одеяла сложенную бумажку, в сгибы которой набилась грязь. По-детски ухмыляясь, он протянул ее Ори.
Было прохладно, когда Ори возвращался домой. Он шел вдоль надземки, которая тянулась над морем шифера, изгибаясь между кирпичными арками, точно кольчатое тело морского змея. Свет, словно от газовой лампы или свечи, вырывался из грязных окон проходящих поездов и разгонял тени, которые спешили спрятаться среди угловатых крыш, но стоило поезду показать хвост, как темнота снова выползала из-за печных труб.
Завидев патрули, Ори ускорял шаг, опускал голову и прятал руки в карманы. Взгляды милиционеров он ощущал, как прикосновения. Заметить их было трудно: милицейская форма была прошита магическими нитями, поглощавшими свет и источавшими тьму. Выдавало оружие: Ори всегда казалось, что милицию вооружают чем придется, вот и теперь во мраке он разглядел странный набор – дубинки, жалометы, кинжалы и револьверы.
Он помнил, как двенадцать лет назад, еще до Депрессии, в начале Войны конструктов, вселявшая в людей безотчетный страх система негласного полицейского надзора через сеть шпионов, осведомителей и офицеров в штатском впервые дала сбой и на улицах появились вооруженные люди в форме. Причину всего этого Ори забыл. Он был тогда мальчишкой и вместе с другими пацанами лазал по крышам Малой петли и Барсучьей топи, на северном берегу Вара, откуда было хорошо видно, как отряды милиции ведут заградительный огонь по мусорным кучам Грисского меандра.
С присущей детям агрессивностью они подключились к избиению городских конструктов – жутко завывающих чистильщиков улиц и сборщиков мусора, заводных или паровых, внезапно объявленных врагами. Толпы людей окружали и ломали металлические создания. Те даже не сопротивлялись – просто стояли и ждали, пока их не разнесут на куски, втопчут в грязь стекла, вырвут из нутра кабели.
Но были и такие, которые сражались. Из-за них-то и разгорелась война. Зараженные вирусом разума – этих программ не должно было быть, но они как-то проникли в конструктов Нью-Кробюзона, – их аналитические машины заработали самопроизвольно и породили холодное механическое сознание. Самосохранение стало главной целью их нового существования, и они подняли металлические, деревянные и трубчатые руки на своих былых владельцев. Но этого Ори не видел.
Мусорные кучи Грисского меандра милиция сровняла с землей. Сначала их обстреливали, потом поджигали, и только после этого специальные бригады убирали груды пепла и оплавленные обломки. До войны там был завод – рассадник смертоносных программ, уничтоженный милицией вместе с чудовищным разумом, управлявшим им. Он оказался не то демоном, не то еще кем-то в этом роде, а может, советом, куда входили мыслящие механизмы и их сторонники из плоти и крови.
Конструкты и разные машины не перевелись в городе и после войны, но их стало гораздо меньше, и на каждую нужно было получать лицензию. Остальных заменили големы, на изготовлении которых разбогатели отдельные маги. А бывшие мусорные отвалы Грисского меандра до сих пор лежали обугленные и засыпанные пеплом. Они были за чертой города, и кробюзонские ребятишки любили бегать на пожарище и приносить оттуда разные штучки на память, а еще пугать друг друга сказками о духах машин, которые бродят по бывшим помойкам. Но Ори считал, что главное последствие противоборства – милицейские патрули на улицах, не исчезнувшие до сих пор. Через считаные месяцы после Войны конструктов начались мятежи безработных, и лишь немногие милиционеры вернулись тогда к штатской одежде.