На землю Арены пришла зима. Холодные ветра стали частым гостем на извилистых улицах. Золотой снег сменили снегопады с серым отливом, так как вместо желтого солнца над горизонтом поднялось серебристое. Арена будто переоделась в снежную шубу, примерила на себя наледь на улицах, поэтому почти каждый день приходилось ее скалывать. Каннибалы неохотно переоделись в пушистые накидки и мешковатые одежды. При удобном случае избавляясь от верхней одежды. Например, опуская металлические ломы в лед, они не стеснялись показывать широкие жилистые спины, кожа на которых при зимнем солнце особенно заметно отливала блестящим золотистым потом на серо–белой коже. На такое зрелище собирались поглазеть многие хорошенькие свободные, не смотря, на возмущения родителей.
В общем, за последние несколько месяцев жизнь в северном городе текла размеренно, но далеко не тихо. Спокойствие жителей было напускным, постоянно случались драки или убийства между освобожденными рабами и бывшими узниками. Ссоры возникали на любой почве: не поделили свободную, место возле фонтана на площади, кто–то на кого–то косо взглянул и…
Больших усилий Седой Пряди удалось убедить меня быть спокойнее на общих собраниях в тронной зале: не кричать, топором перед лицами не размахивать. Я старалась. Правда. Моего терпения хватило даже на целых четыре дня, а потом получилось как всегда. Не выдержала. Замахнулась. Лезвие ножа вонзилось возле уха свободного. Начала орать, что если кто будет нагло врать мне, то, сердце вырву и съем, сырое. В тот день даже Седая Прядь не выдержала, закрыла широкой ладонью глаза, прошептала: «тагы – варвары». А меня уже «понесло», потому, что собравшиеся думали, что опять никто наказанным не останется. Вот пару пальцев и пришлось отправить «на мясцо». После этого случая в тронную залу не заходили, негромко споря друг с другом, а шли кучкой, тихо переступали порог. Правда под конец слушанья все равно случались драки, но реже. И как–то так вошло за правило, что за воровство полагалось отсекать палец, а за убийство наказывать плетями или отсечением всей кисти руки.
Новые правила помогли, но не всем. Многие из бывших рабов по–прежнему хотели уйти на юг, но смотрящие за пограничными зонами говорили, что в зимнее время совершать переход опасно: холодно и из Трибун шли целые отряды к границе северных земель. Словно Черная Тень готовил набег на наши земли или хотел показать, что не боится нас. К сожалению, мои рассказы о неспокойном времени для освобожденных не убедили. Не помогли красивые, мягкие, умные слова Седой Пряди. Поэтому после заявления о желании уйти, на следующий день я попросила сделать кличь в Арену, чтобы пришли те, кто хотел покинуть город.
В тот день пришлось встать раньше, чтобы дождаться каннибалов. Однако не я одна плохо спала. В тронной зале уже собрались Звенящая Цепь, Седая Прядь и чуть позже к нам присоединилась Белая Вода. Юная свободная не отходила от нас ни на шаг. Все спрашивала: что и как? Вот я и начала учить Белую Воду, как собирать из бумаги самолетики, чтобы немного убить время до прихода шумной толпы. Маленькая улыбнулась мне и рассказала историю о том, что бумагу доставляли из Трибун, где росли искусственные деревья, а за нее расплачивались лучшими рабами или оружием. Искоса я наблюдала, как Седая Прядь с тоской наблюдает, как мы тратим драгоценную вещь на пустое дело. Ирония была в том, что писать и читать могли только хозяева.
– Когда я запустила последний кораблик, – в тишине зала от моего голоса стоял какой –то металлический отзвон, но пожилая свободная не перебивала одинокий монолог. Беркуту нужно было выговориться. Я была благодарна ей за молчаливую поддержку, – когда я запустила последний, в мою голову вернулось воспоминание о том, что умею поднимать в небо железные летуньи. Увы, я не подниму ни одного из них, чтобы улететь к планете Земля, потому что мне некуда идти. Прошлое растаяло у обгоревших стен домика в деревенской глуши – так закончилась моя история, Белая Вода…,– голос предательски сел, пришлось откашляться, – кхм…только сейчас заметила, что серебристое солнце на северной земле почти не греет. Оно яркое, слепящее глаза, а ветер холодный…надо же какая безымянная земля неприветливая. Однако, не смотря на это, я люблю оба солнца. В этом есть какая–то прелесть…бесконечный день зимой…
– Значит, холодное время называется «зима»? – спросила Белая Вода.