Наше вторжение в покои обитателей кумуса было встречено утробным рычанием больше похожим на гул падающих камней. Некоторые из них выли прямо–таки песню непрошеным гостям и чем ближе спускались мы по скользкой каменной лестнице к горе, тем сильнее становился вой. От жуткого звука казалось, что огонь факелов в наших руках дрожал от страха. Я улыбнулась, когда идущий за мной бывший раб отпрянул в сторону, потому что нечто сильное погнуло решетку клетки, бросившись на нас. Он облизал пересохшие губы и вопросительно взглянул на меня, а я пожала плечами. Объяснять то, что привыкла к неожиданностям, когда жила в Щели было бесполезно. Существу привыкшему жить на солнце и спать на удобной кровати, сложно было понять того, кому служил подушкой камень.
Кумус – улей в переводе с мертвого языка Семь Городов, уходил вниз конусообразно расширяя стены с клетками и имел основание арены на дне овального углубления. Вдоль стен справой стороны находились камеры с воющими. Узники подземелья бились узкими, сморщенными мордами о решетки, гнули их и грызли желтыми кривыми зубами. Злые на чужаков, чей запах им был не знаком – жители подземелья смотрели на нас из тьмы налитыми кровью глазами, запугивая тем, что были почти неотличимы от тьмы. Слева от нас находились скудные переплетения веревок, за которые все–таки приходилось придерживаться, избегая внезапного падения во тьму, потому что за слабыми ограждениями была пустота. Один неверный шаг и прощай жизнь.
– Неплохо тут местные устроились, – я воспользовалась замешательством остальных и, запрыгнув на барьер, прыгнула вниз. Многие ахнули, но расстояние было маленьким, так как я все просчитала и по моим расчетам мы оказались внизу кумуса, – здесь что–то вроде ринга. Вряд ли воющие нас тут достанут. Стены высокие.
Первым ко мне спустился Звенящая Цепь. За ним Кривой Клык.
– Так что Беркут, делать с воющими? – спросил кривозубый.
– Что с ними делать? А вот что…вы знаете, что у подъемника в Щель есть статуя еще со времен старого мира? – мне определенно тут нравилось: темно, сыро, зябко и соседи такие интересные «зубастики». Так руки и чесались потрепать за ушком, приручить, заставить повиноваться. Согласна, что дикие мысли приходили ко мне в голову, но опасное место имело свою прелесть. Оно закаляло: заставляло думать иначе, переосмысливать свои ценности и слово «свобода» тут обретало иное значение, – Так вот, под табличкой этой старой статуи была надпись: «воинам Арены посвящается: здесь будет заложен первый город – город непобежденный». Вы знали, что Щель хотели назвать Ареной? Да? А я не знала…вот и подумалось мне, что пока я буду вести диалог с югом – север возродит старую традицию боевых игр. Звенящая Цепь, к моему возвращению должны быть подготовлены…
Слова оборвались на полуслове. Рык не рык, вой не вой и даже не крик, а что–то вне понимания раздалось со всех сторон. Словно кумус ожил, сделал глубокий вдох и выдохнул как живое существо внутри которого мы находились. Воющие как по команде затихли. Притихли и свободные. Я почувствовала себя девочкой посередине залы, которая вот–вот описается от страха. Захотелось сесть на корточки, чтобы горячая жидкость не потекла по ногам, но пересилила себя, отогнала наваждение. Хотя холодок по спине прошелся. Через несколько минут воющие опять завыли и стали противно царапать металлические решетки.
– Мертвые боги, – прошептал Кривой Клык.
– Что испугались малыши?! Здесь только мы! Убрать решетки! – скомандовала я, злостью скрывая страх. Живое помещение – это что–то новенькое.
Глава 15 - Парящие Сады
Парящие Сады – чудо из чудес на земле опасных троп, размытых дорог и гор, чьи заснеженные верхушки купались в пушистых янтарно–золотых облаках. За время моего пребывания на «скрытой земле» небо сменило цвет золота на серебро, потому что на безымянную планету пришла зима. Я видел много необычных, странных, красивых мест, но этот уголок превзошел мои ожидания. Место, где было непросто уютно и спокойно – это была земля, на которой хотелось остаться. Даже воздух здесь был иным: утрами он превращался в стелящийся туман, который сочетал в себе тысячи тысяч оттенков из серебра и золота. От густого, блестящего на солнце осколками разбитого стекла тумана шел аромат диковинных трав. Необычный знак от дикой земли напомнил мне первый дом – Землю Надежды. Однако город этот получил название не зря – «призрак» находился над кладбищем. С высоты каменные скульптуры и склепы казались игрушечными, а окружающие нас горы не такими величественными. Каменные здания рабы старались не забывать и ухаживали за ними. Иногда оставляли на надгробьях камешки или цветы. Три камешка – покоился воин. Четыре – семья. Два – юный свободный. Один камешек – старушка или старик.