Рассматривая их с высоты трона, украшенным символами из металла и двумя солнцами, однажды я пришла к выводу, что в войне между Ареной и Трибунами выжить должен кто–то один. С моим приходом на безымянную землю хищники и жертва поменялись местами. Их красные налитые кровью глаза больше не пугали, а красивые, будто выточенные из самой гибкой стали тела больше не внушали ужас. Пришел наш черед внушать страх, воинам в темных одеждах с полуобритыми головами, бледными лицами и с глубокими, уродливыми шрамами на сильных телах. Мы поднялись из низов, чтобы получить не только Арену – мы хотели увидеть их страдания, насладиться ими, чтобы заглушить кровавым зрелищем собственную боль и потерянные годы прожитие во тьме. Однако для достижения цели нам был нужен союзник, тот, который бы знал о тенях все и жаждал их смерти также как мы. Этим союзником должен был стать город–призрак Парящие Сады. Более того, многие свободные хотели уйти на юг, тогда и родилась идея провести их по тропам, а заодно переговорить с правителями города, чтобы вместе сражаться против орды Черной Тени.
С новым днем мои каннибалы были все ближе к югу. Размазывая грязь по тайной тропе, мы шли через горный перевал. В Арене остались править Звенящая Цепь и Седая Прядь. Все знали, что Беркут среди воинов. Однако я не выдавала своего присутствия в рядах – враг не должен знать, кто истинно правит севером. Многие тени были уверенны, что Беркут мужчина. Шел слух, что Звенящая Цепь стал названным Беркутом. Я не стала оправдывать слухи. Никто никогда не подумал, что в свободной, идущей под руку с маленькой рабой, скрывается истинный правитель севера. Покровительница рабов приняла решение, что Белой Воде будет безопаснее в городе–призраке, и я была согласна с ней.
На второй день пути мы приняли решение сделать небольшую остановку. Расположились у обрыва, чуть левее от дороги, возле горной пещеры. В пещере каннибалы ночевать не стали, оставили в ней семьи рабов, разожгли им огонь. Сами расположились у обрыва, закутавшись плотнее в плащи и накидки. Как на зло небо налилось мрачным темно–фиолетовым цветом. Пошел снег. Идти в непогоду по извилистой, петляющей, скользкой дороге было глупо. Разжигать костры на виду у обрыва было еще глупее, пришлось пользоваться теплой одеждой. Хотя чем дальше были мы от севера, тем теплее становилось в горах.
Закутавшись в накидку, привязав ладонь к топору, я привалилась спиной к камню и, раздумывая на темы любви и войны, задремала. Мне приснился свободный с седыми волосами и необычными ярко–синими глазами. Я положила на его обнаженное плечо голову, рассматривала точеное лицо, но не могла вспомнить его имя. Он гладил меня по волосам и, поцеловав в губы, произнес:
– Ты – красавица.
– Я – уродина.
– Ты нравишься мне, свободная с северных земель и ты прекрасна.
– Посмотри на мое лицо…я не могу нравиться… я…я – чудовище …
– Вспомни, – мягко сказал он, – вспомни, что ты – избранная. Вспомни, зачем теням корабли пришельцев…
– Как тебя зовут?
– Зима.
– Ты тоже умер? Ведь, ты из прошлого, а в моем прошлом умерли все. – прошептала я.
– Придет время и все встанет на свои места, – он опять стал гладить меня по волосам.
– Не понимаю, – призналась я.
– Ты – избранная, – твердо сказал он, и я открыла глаза. Проснулась.
Поджав под себя ноги, мокрая и уставшая рядом сидела Белая Вода.