– Зима…
– Лев. Называй меня так, когда мы будем одни.
– Лев, я никогда не была на берегу Великого Водного Простора, поэтому не знаю про пирамиды. Да, и зачем мне это? Если не до конца понимаю… ох, Лев…, – она развернулась и к моему удивлению, уткнулась лбом в грудь, – не нужно было заставлять меня вспоминать. Лучше бы я убила Мира, а не разговаривала с ним. Понимаешь, чем больше я вспоминаю – тем больше возрождаю в себе корабли слабости.
– Корабли слабости, – я невольно улыбнулся этому любопытному словосочетанию.
– Да, когда я упала на металл головой, то моя память разбились на множество воздушных корабликов, которые утонули в грязи и каждый раз, возрождая в себе воспоминания – я поднимаю один из них в небо. Понимаешь? Именно сейчас я должна быть сильной, потому что мне предстоит сразиться правителем Трибун Черной Тенью. Каннибалы очень отличаются от хозяев и свободных юга. У них другие ценности, иное понимание мира. Я даже рада, что вернусь раньше в Арену, потому, что не должна была надолго оставлять их. Не оттого, что Седая Прядь со Звенящей Цепью не смогут подавить мятеж. Нет. Там мой дом. Север моя земля и мои свободные. Что мне теперь до Земли? Моя планета безымянная – «17».
– Ты достойна восхищения! Даже, когда мне не понятен смысл твоих поступков – я восхищаюсь! Почему ты так вцепилась за этих дикарей? Дом, земля, народ – наверно, слишком долго кочевал от одного мира к другому, чтобы понять тебя… – я отстранился от нее и нежно прикоснулся пальцами к ее подбородку, – Твоя сила в тебе. Однажды война закончится и женственная, слегка глуповатая, открытая и смелая Лида проснется. Тогда они увидят не только воина, но и мудрую правительницу. Возрождая в памяти прошлое, ты не слабеешь, а становишься еще сильнее.
– Не хочу выбирать свободного из них. Не оттого, что брезгую ими или… они недостаточно хороши для меня, – она взяла мои ладони в свои, – пойми, я уже выбрала. Вопрос в том пойдет ли он за мной?
– Хм, а кого ты просишь идти с тобой? – это было жестоко заставлять ее сделать выбор, но я должен был знать, кого именно из нас любила Беркут. Если бы она спросила меня, я бы сказал ей правду: Лев любил Лидию, а Зима отдал бы многое за Беркута.
– Неужели ты не догадался кто мой избранный? – она отпустила мои руки и отошла на шаг, – Я не помню Льва. Не знаю, нравился ли он мне или я его ненавидела. Знаю только, что когда слышу имя, в груди становиться теплее. Зима мне снится. Редко, но через сны я вижу, что он не зло. Я могу сказать, какие чувства испытываю к нему… но кто я такая по сравнению с богом? Он – все. А я – ничтожество. Имею ли я право на его милость и внимание? И тогда, что говорить о любви? Даже, если скажу, что хочу быть его – это будет ложью. Он в теле Льва – он часть Льва, а шение часть Зимы. Ваши мысли, слова, поступки – вы одно. И я не знаю, кому из вас отдать свое сердце. Разве только разделить его на две равные половинки, потому что никогда не смогу выбрать одного из вас. Вы оба нужны мне.
Она подошла ко мне: ароматная, сладкая, вкусная. Прижалась всем телом, обвила руками шею, улыбнулась хищно и дерзко. В ее глазах горел тихий, дикий огонек, но не обжигающий огонь правительницы. Это был ее внутренний огонек для меня. Я чувствовал, как он разлился по ее телу и теперь манил меня сладким ароматом. К вкусно пахнущему телу хотелось не только прикоснуться, хотелось раздеть ее до обнаженных изгибов тела и положить на доски, лечь на нее телом, забрать ее к себе, под себя. Искушение было сильнее, чем здравый рассудок. Забыв про осторожность, я запустил когти в ее волосы, а второй рукой стал скользить по ткани, срезав прядь волос шипом. Без раздумий разрезал пояс брюк когтями, я запустил ладонь между ее ног в горячую промежность и на ладони слегка приподнял. Женщина застонала, улыбнулась и жадно, кусая мои губы, поцеловала. При этом огонек в ее глазах стал настоящим пламенем. Аккуратно положив ее на раскачивающийся от ветра мост, я убрал руку из ее брюк и потянул на себя ленточку на блузке, чтобы ослабить ткань прикрывающую грудь…
– Ох, Зима, то есть Лев…Мир прав в одном – ты ломаешь границы, – все еще тяжело дыша, сказала Беркут, когда мы насытились друг другом, – устанавливаешь только свои… правила…