Я не знаю, как долго мы стояли вот так, но отведя глаза от неба, я увидела, что мимо нашего дома проехала одна военная машина, потом вторая, третья. За ними размазывая снег на гусеницах, вошли танки. Я никогда не видела настоящих танков, только в кино. Тем временем мужчины в форме размахивали руками и пытались разогнать напуганных людей по домам. Сирена выла. Люди прижимались спинами к заборам, калиткам, стенам домов, но заходить в помещения боялись. Дети кричали, женщины плакали, мужчины были бледными и молчаливыми. Полянка жалась к плечу бабушки, а бабушка что–то говорила, говорила и говорила, но я не слышала ее слов.
Звук сирены резко прекратился, и наступила тишина. Вместе с неприятным звуком отступил и мой страх. Мои мысли пришли в порядок в голове, словно кто–то щелкнул пальцами и хаос перестал быть хаосом чувств и мыслей. На подгибающихся ногах я зашла в дом. Оперлась одной рукой о дверной косяк, вторую запустила в волосы.
– Скоро вернусь, – я удивилась, что слышу свой голос, после сирены было странно слышать хрипы из груди.
– Что? – поперхнулась словом Полянка, волочась следом за мной.
– Полина, побудь с бабушкой, пожалуйста. С военными вы в…безопасности, – сказать слово «безопасность» оказалось нелегко, – Мне нужно к…друзьям в дом на опушке леса. Идти со мной никому не позволю – это опасно. Я не могу всего рассказать, времени очень мало, но вы должны мне верить. Пожалуйста…
Я посмотрела на бабушку. Старая женщина слегка кивнула, а я чуть улыбнулась в ответ. Мы поняли друг друга без слов. Не поняла слова, только одна Полянка. Она глотала соленые слезы и схватила за рукав:
– Лидочка…
– Отпусти руку, забираешь время, – строго сказала я подруге, – если я останусь, Белую Поляну сравняют с землей. Я должна уйти от вас. Понимаешь?
– Что ты такое говоришь… – прошептала Полянка.
– Поля! – крикнула я, но она больно схватила за локоть и как сумасшедшая повторяла:
– Там опасно, опасно…ты не должна идти…мы не знаем, кто они…
– Я знаю кто они: это тени. За смоляными стенами космических кораблей хорошо подготовленные и осведомленные военные. Я должна добраться до моих друзей раньше, чем они доберутся до меня.
– Не понимаю…я… ты рассказывала раньше, а я не поверила, – побледнела Полянка и еще сильнее схватила за руку, – Почему не настояла на своем?! Я могла помочь!
– Как??? Ты ясно сказала, что я сумасшедшая! Бабушка, Поля, мне надо идти.
– Да, иди. Я все понимаю, – быстро произнесла бабушка, – И не волнуйся за Полину, я за ней присмотрю.
– Я могу помочь, – сказала Полянка, но локоть отпустила.
– Ты можешь помочь, – нервно сказала я, времени было все меньше и меньше, – ты можешь помочь тем, что останешься с бабушкой. Если вы будите вместе, я буду спокойна за вас. Берегите себя и если посторонние будут спрашивать то, говорите, что я ушла искать…мм, Мира, – я быстро одела джинсы, а на майку куртку.
– Лида? – строго спросила бабушка.
– Да?
– В место, куда ты идешь – там тебя защитят?
– Даю слово, что – да, – быстро ответила я и пошла из дома прочь.
Идти я старалась ритмично быстро, но бежать, как делали многие, я не стала. Вжимая голову в плечи, пробиралась через толпы людей, которые спорили с военными, задавали вопросы или же глупо махали руками перед лицом людей в форме. Меня пару раз остановили и спросили, куда иду. Я ответила, что в церкви у озера остался мой друг Мир, иду к нему. Многие пропускали вперед, некоторые просили вернуться в дом, но видя на моем лице настойчивое выражение, отступали.
Большинству людей в форме было не до девушки в легкой куртке. У них были дела серьезнее, чем какая–то влюбленная девица в поисках своего друга. Они пытались остановить панику людей, медленно переходящую в хаос. Однако толпа была неуправляемой: одни семьи в панике собирали вещи, чтобы убежать от страха. Другие заколачивали ставни, чтобы спрятаться внутри домов. Некоторые, а их было очень мало, ничего не делали – наверно, они надеялись, что им помогут люди в форме, но что–то мне подсказывало, что от людей в форме было мало толка.