– Утопия, но я не верю, что всегда будет порядок. Слабые захотят стать сильнее и начнется резня друг с другом. Значит, хаос восстанет.
– Именно – хаос, а ты ненавидишь хаос.
– Ненавижу.
– Тогда сделай одолжение Лев Леа Луа – соберись. И прекрати нести чушь в мыслях. Лучше признай, что земная женщина…– я не дал ему договорить, выпустив когти, схватил собеседника за шею. Хватило секунды, чтобы сбить с ног седьмого короля:
– Сделай одолжение мне – сомкни клыки друг с дружкой и помолчи!
– Что в ней такого? Ты думаешь, думаешь и думаешь, о ней…я читал о шение другое. – кашляя и задыхаясь от моей хватки, сказал Гандер–Альф, – ты слабый…
– Мои недостатки – это мои достоинства. Тебе не понять – ты не был на земле, – очень хотелось разорвать ему шею, – люди одни из самых глупых, наивных и эгоистичных созданий, но в них есть одно качество, у них есть чувства. Тебе этого не дано.
– Так же как и тебе.
– Я не совсем шение, – прорычал я, – убери свою свору или я разгрызу тебе горло.
– Наслышан, наслышан о том, что ты дерзкий, но чтобы хищный…хм? – слова произнес спокойный ровный голос, но это не был Гандер–Альф.
Глава 19 - Лиса Алиса и сыр
Я сбежала из комнаты Мира, как лиса, которая украла сыр у ворона. Сыр оказался ужасно горьким на вкус, и я пожалела, что попробовала. Кроме отвращения я ничего не испытала к Миру. С другой стороны нужно было пойти на это, чтобы понять одно – остаться с Миром была всего лишь моя прихоть. Больше всего было неприятно то, что Мир обратился к Зиме и сказал, что любил меня, но любовь в наш век бывала разной. Ее можно и перефразировать. В наш двадцать первый век все слова извращают и дают им новый смысл, так, значило ли это что…ох, не хотелось даже допускать мысль в свою голову, чтобы это могло означать.
Я взяла измятую рубашку, брошенную на шкуры, надела ее на нагое тело. По привычке закуталась в пальто и вышла во двор. Хотелось побродить по двору и подумать, а дом напоминал о неприятных вещах. Многое произошло в доме на опушке леса: любовь, если ее можно было так назвать, сомнения, предательство и преданность. Наконец, в этом доме меня посетила смерть, и кто знал, может быть, она меня нашла. Я не видела себя со стороны, когда умирала ядовитых укусов от теней. Страшно было думать, что может быть я была ходячим мертвецом, в теле которого жил бог.
Я села на край нижней ступеньки и вслух произнесла:
– «Волшебный дурдом в моей жизни» – любимое мамино выражение, - Интересно, как ты мама без меня? Я очень надеюсь, что ничего дурного с тобой не произошло».
Знание – понятие очень растяжимое, странное. Думать о том, что ты все знаешь – это самообман. Невозможно все знать. Знание всего, что окружает нас неподвластно человеку. Мне повезло чуть больше, я узнала то, чего не должна был знать и теперь мир вокруг меня изменился. Стал иным. Он стал жестоким и холодным. У этого мира были свои правила, свои взгляды на жизнь. Земля на земле – дико, жутко, неправильно. Никуда не сбежишь от нового знания – это был мой мир, с которым мне приходилось мириться и в котором я теперь жила.
Однако в любой бочке дегтя, есть ложка меда. Мне нравилась быть такой, какой я стала. Может быть превосходство над теми, кто не видел того, что творилось возле них, было как бальзам на душу. Может быть, в глубине моего сознания мне нравилось знать, что от моих действий зависела судьба поколений и других еще не поверженных тварями планет. Из серой девушки в постоянных поисках работы и низкой самооценкой я вдруг стала чем–то с большой буквы, сильным, непокоренным. Не я зависела от людей, а теперь человечество было обязано мне.
Я поднялась со ступеней и подошла к резной калитке, сняла с цепочки медальон. Положила его в карман пальто, а вместо прикрепила заколку. Не очень умная попытка обмануть Мира, но пришло время. Я отчетливо понимала, что требовалось от меня, потому что над головой был слышен звук пробивающегося флота шение к осажденной земле. Пришло время прощаться.